Точка напряжения: Азербайджан, Армения, Россия, Турция и Иран.

Пока внимание мирового сообщества приковано к украинскому направлению, на южных рубежах России зреет конфликт, способный перерасти в новый фронт — внутренний и внешний одновременно. Закавказье, казалось бы, давно перешедшее в статус «тихой периферии», снова превращается в арену масштабной геополитической игры, в которой ставки куда выше, чем просто армяно-азербайджанская возня.

Россия вдруг оказывается в эпицентре скрытой, но яростной борьбы за влияние — между Турцией, Азербайджаном, Ираном и Западом. При этом бывшие союзники ведут себя так, будто забыли, кто когда-то гарантировал им выживание. Алиев играет в пахана, Пашинян — в жертву, а диаспоры внутри России — в собственные государства. Пришла пора разобрать этот клубок. Без соплей, без дипломатической мишуры. Только голые факты, прямой анализ и стратегические выводы. Потому что на кону — наша безопасность.

Глава 1. Азербайджан: от «братушки» к новому врагу?

Как Баку стал на путь конфронтации: хронология конфликтных эпизодов.

Казалось бы, совсем недавно Москва и Баку говорили о «стратегическом партнёрстве», культурном обмене и стабильности на Южном Кавказе. Но в конце июня 2024 года между двумя странами внезапно загрохотала дипломатическая гроза. Поводом стала спецоперация в Екатеринбурге, которая обнажила глубоко скрытый конфликт, накапливавшийся годами.

Утром 27 июня в столице Урала прошла масштабная операция силовиков: были обысканы десятки адресов, связанных с азербайджанской диаспорой. По данным СМИ, задержано более 50 человек. Всё это — в рамках расследования цепочки преступлений 2001–2011 годов, включая убийство бизнесмена Юниса Пашаева. Центральными фигурантами дела стали братья Зияддин и Гусейн Сафаровы, владеющие криминально известным кафе «Каспий». Во время следственных действий оба скончались — по официальной версии, от сердечного приступа. Но эта смерть мгновенно стала поводом для информационного и дипломатического взрыва.

МИД Азербайджана вызвал временного поверенного РФ и обвинил Москву в «зверских убийствах». Следом — отмена всех культурных мероприятий с участием России: концерты, фестивали, гастроли. Аргументация звучала в духе 90-х: «систематические действия по этническому признаку». Баку перешёл к полномасштабной информационной эскалации, распространяемой через контролируемые медиа и Telegram-каналы. При этом все фигуранты дела — граждане России. Формально — внутренняя криминальная зачистка, де-факто — повод для внешнеполитической атаки.

На этом не остановились. Уже через несколько дней, 30 июня, азербайджанская полиция провела «спецоперацию» в офисе медиагруппы «Спутник Азербайджан». Задержаны 7 человек, двое из которых — граждане РФ. Официальный повод — расследование нарушений в работе медиа, фактически — демонстративная месть за Екатеринбург. Одновременно МВД Азербайджана заявило о задержании ещё девяти граждан России, подозреваемых в «кибермошенничестве, наркотрафике и онлайн-продажах запрещённых веществ». Все эти действия сопровождались видеосъёмкой, публикуемой в местных СМИ, — с подчёркнуто унизительной подачей: наручники, суд, обвинения.

Таким образом, с конца июня события приняли характер откровенного дипломатического и информационного удара по России. Формально — правопорядок. Фактически — сигнал о пересмотре отношений. Азербайджан демонстрирует: он больше не «младший партнёр», а самостоятельный игрок, готовый открыто действовать против Москвы. И если раньше конфликт замалчивался, то теперь он вытащен на свет. По инициативе Баку.

Добавим к этому игры с украинской стороной, включая оперативный звонок Алиева Зеленскому, арест российских журналистов и релокантов — и картинка складывается в очень неприятный пазл. Речь идёт не о случайных конфликтах, а об осознанной, стратегически выверенной линии поведения.

Баку больше не скрывает: он видит себя в новой архитектуре сил — без России, против России и при полной поддержке Турции и, отчасти, Израиля.

Аресты, давление на СМИ и демонстративные жесты унижения.

Любая суверенная держава может задерживать иностранных граждан — если есть основания. Но вопрос — в формах, масштабах и месседже, который за этим стоит. В случае с Азербайджаном, всё происходящее больше напоминает не правоприменение, а ритуальное вытирание ног о Россию.

Сначала — арест граждан РФ, на которых моментально появляются «следы побоев». Потом — публичный вывоз в суд под камеры, как в плохом телесериале. Следом — обыски и давление на редакцию Sputnik Азербайджан, затем — аресты. И всё это в момент, когда Россия находится в состоянии затяжного геополитического конфликта с Западом. Совпадение? Вряд ли.

Это — тест на терпение и силу. И пока Россия сдержанно заявляет протест, Баку усиливает давление. Это уже не просто локальная дерзость, а кампания по демонтажу прежней системы сдержек и противовесов. Особенно опасен контекст — ведь такие действия могут быть согласованы с партнёрами Алиева по антироссийскому флангу.

Особую пикантность добавляют детали. Арестованные — не просто «гастарбайтеры», а люди, связанные с инфоповесткой и логистикой. Это не уголовщина, а политический месседж. И он адресован Москве: «мы можем с вами так».

Фактически, Азербайджан играет на чужом поле чужими правилами, но против нас. Это не просто неприятно — это опасно. Тем более в условиях, когда российское присутствие в Закавказье и так ослабло.

Паханство и унижение: Алиев как региональный хищник.

Поведение Ильхама Алиева — это не дипломатия. Это блатной наезд в духе «я теперь здесь главный». И как в любом криминальном сериале, он сопровождается унижением старого пахана (в данном случае — России), обозначением «темы» (Кавказ, включая диаспоры) и явной демонстрацией силы.

Алиев действует по понятиям, знакомым каждому, кто жил в России в 90-е: унизить, принизить, взять своё, закрепиться и кинуть, если не согласен. Это типичная тактика подъёма авторитета среди «своих» — как внутри Азербайджана, так и в более широком турецко-туранском контексте.

Внутри своей страны Алиев выстроил режим, где все знают: есть один хозяин, а остальные — либо подчинённые, либо мертвецы. Такой подход он пытается проецировать на весь регион. И если с Арменией это у него получилось, то теперь очередь за Россией.

Важно понять: Алиеву не нужно воевать с Россией. Ему нужно продемонстрировать, что он сильнее, хитрее и может диктовать условия. И если Кремль даст слабину — он продолжит наступление. Сегодня это аресты, завтра — активные провокации, послезавтра — заигрывания с радикальными националистами внутри РФ.

Игра идёт не на равных, а по понятиям. И Россия должна ответить соответственно — иначе паханская корона упадёт с головы всерьёз и надолго.

Азербайджанская модель: клан, спецслужбы и монархия XXI века.

Мало кто в России до сих пор всерьёз осмыслил, что современный Азербайджан — это наследственная нефтяная монархия с чётко централизованной властью, выстроенной на спецслужбах, деньгах и внешней поддержке. Всё, как в учебнике по модернизированной автократии. Только вместо короля — президент, а вместо парламента — декорация под названием «Меджлис».

Семья Алиевых — это не просто правящая элита. Это центральный управляющий механизм. При этом в стране нет оппозиции в реальном смысле. Нет свободной прессы. Нет даже возможности для альтернативных элит подняться.

Ключевая особенность модели — сращение спецслужб, внешней разведки, нефтяной ренты и внешнеполитических интересов. Баку давно работает не только как государство, но как региональный разведывательно-лоббистский центр. Его влияние на внутренние процессы в соседних странах гораздо глубже, чем принято считать.

Эта модель вдохновляла многих в постсоветском пространстве. В том числе — часть российских элит. Но теперь она перешла в стадию экспансии. И её главная цель — закрепиться не только в Закавказье, но и внутри самой России. Через рынки, через диаспору, через коррупционные схемы и «полезные связи».

Формально — суверенное государство. По сути — мягкая форма антигосударственного давления на Москву. И это необходимо признать как факт.

Почему Азербайджан чувствует себя хозяином в Москве.

Чтобы понять поведение Баку, достаточно задать один простой вопрос: а кто ему мешал? Диаспора — под контролем. Бизнес — в шоколаде. Власть — покрывает. Чиновники — в партнёрстве. Внутренний конфликт между «погонами и пиджаками» — в пользу Алиева.

На протяжении двух десятилетий российская власть закрывала глаза на рост азербайджанского влияния. Причины? Деньги, связи, взаимные услуги, слабость региональной политики. Пока силовики копили досье, гражданские чиновники пили чай с азербайджанскими «авторитетами». Результат — Баку чувствует себя как дома.

От Екатеринбурга до Норильска, от рынков до тендеров — влияние диаспоры давно вышло за рамки культурного обмена. Это политико-экономическая структура, работающая в интересах Баку, но внутри России. И с этим никто не боролся. Наоборот — на это закрывали глаза, в лучшем случае.

Поэтому, когда Алиев устраивает провокации, он точно знает: последствия, если и будут, то мягкие. Потому что у него в Москве не просто «контакты», а реальные рычаги через экономику, влияние на чиновников и страх перед дестабилизацией.

Если Россия не начнёт жёстко выстраивать отношения по линии «государство-государство», а не «кум-сват-брат», мы и дальше будем получать плевки в лицо под видом «взаимовыгодного сотрудничества».

Глава 2. Турция и её проект: Великий Туран и «восточный НАТО».

Турецко-азербайджанская связка: не «дружба народов», а стратегическое наступление.

Связка Анкары и Баку давно вышла за рамки братской риторики. Это не «сотрудничество», как любят писать в МИДовских пресс-релизах, а восточно-тюркская геополитическая интеграция с чёткой архитектурой: Турция — центр, Азербайджан — опорный плацдарм, остальные — вассалы или цели. Идея проста: единый тюркский мир, во главе которого стоит Эрдоган как «лидер нации» в историческом масштабе.

Формально всё это звучит красиво: «тюркская солидарность», «братство по крови», «единая история». Но за лозунгами — жёсткий прагматизм. Турция получает союзника, рынок, территорию и влияние. Азербайджан — крышу, военную поддержку и технологический апгрейд. Всё остальное — побочный продукт.

Карабахский конфликт стал генеральной репетицией. Турция дала оружие, кадры, политическое прикрытие. Азербайджан воевал, побеждал и продвигал совместный флаг. После этого началось пошаговое поглощение: координационные центры, совместные учения, законы о военной помощи. Сегодня Турция имеет на территории Азербайджана фактически постоянное присутствие — с элементами разведки, связи и «советничества».

Для России всё это — угроза в тылу. Турция не просто укрепляется в Закавказье — она претендует на то, чтобы стать там доминирующим игроком. А учитывая, что у Анкары есть планы и на Татарстан, и на Южный Урал, и на Центральную Азию — это уже не просто «региональная политика», а откровенная экспансия.

Пока в Москве пили кофе с Алиевым, Эрдоган строил империю. И теперь она смотрит на нас — через Каспий.

Сионистский фланг: альянс с Израилем и удары по Ирану.

Если тандем Турция—Азербайджан — это основной корпус проекта, то Израиль — это ударный разведывательный фланг. И он работает против Ирана, но и, косвенно, против России. Связь между Тель-Авивом и Баку уже давно переросла в стратегическое партнёрство. Израиль поставляет вооружение, технологии, занимается обучением. В обмен получает инфраструктуру для операций на северном фланге Ирана.

Азербайджан стал тихим партнёром в операциях «длинной руки»: от логистики до разведданных. По данным иранских источников, израильские беспилотники и самолёты использовали азербайджанскую территорию и воздушное пространство во время налётов на Тегеран. Обломки находили в Каспии. Всё это — на фоне формальных заверений в «нейтралитете» Баку.

Иран этого не простил. В дипломатии звучат обвинения в адрес Азербайджана, угрожают перекрытием границ, а местами — откровенно намекают на возможность силового ответа. Но Эрдоган — рядом. И Ильхам Алиев чувствует себя под его крылом. Израиль, в свою очередь, получает удобный оперативный хаб в Закавказье, в зоне прямой досягаемости до стратегических объектов Ирана.

С российской точки зрения это выглядит как разрыв между официальной позицией и реальностью. Баку не просто входит в альянсы с врагами наших союзников — он становится платформой для агрессии. А если завтра такой «платформой» он станет и по отношению к России? Вариант уже не фантастический.

Тройственный союз Турции, Азербайджана и Израиля — это не экзотика. Это начало параллельной военной коалиции в нашем южном тылу. И действовать она может стремительно.

Зачем Турции Южный Кавказ и какие у неё планы на Россию.

Южный Кавказ — не просто «территория между Чёрным и Каспийским морями». Для Турции это ключ к Центральной Азии, коридор в тюркский мир и инструмент давления на Россию и Иран одновременно. Это геостратегическая дуга, которую Эрдоган хочет взять под контроль. Не завтра — сегодня.

Армения мешает — значит, её нужно прижать или уничтожить. Россия мешает — её нужно выдавить. Иран мешает — его нужно взорвать изнутри. Логика проста. Кавказ — узел, который связывает Ближний Восток, Центральную Азию и Восточную Европу. Кто его контролирует — контролирует региональную судьбу.

Турция строит «тюркский Шелковый путь». Каспий — как внутреннее море, Азербайджан — как форпост, а дальше — Казахстан, Узбекистан, Киргизия. Все тюркские республики, выстроенные в один ряд, под единым зонтиком: логистическим, экономическим, идеологическим. Этот проект давно носит имя «Великий Туран».

Но у такого проекта есть враги — и Россия среди них. Потому что Северный Кавказ, Татарстан, Башкирия — это тоже часть тюркского мира, по версии Анкары. Пока риторика мягкая, но идеология — радикальная. И это экспорт внутреннего национализма в соседние страны. С прицелом на разрушение конкурентных государств.

Москва пока делает вид, что «ничего страшного не происходит». Но реальность такова, что Турция уже активно борется за умы — в Казани, Уфе, Махачкале. И проигрывать в этой войне нельзя. Потому что за идеологией придёт армия.

Эрдоган, Карабах и Тегеран: глобальная комбинация.

Победа Азербайджана в Карабахе — не столько успех Баку, сколько личная победа Эрдогана. Он показал: Турция может побеждать руками других, демонстрируя силу, не вступая в бой напрямую. Это высший пилотаж региональной политики. Но Карабах — только первый шаг.

Дальше — Иран. Южный Азербайджан, в котором живёт более 20 миллионов этнических азербайджанцев, — потенциальный объект раздора. Турция уже не раз намекала на «поддержку борьбы» южных тюрок за «автономию». А Баку шлёт сигналы, что тоже не прочь сыграть на этом поле. Особенно после того, как почувствовал вкус реванша.

Сценарий может быть следующим: Турция провоцирует внутреннюю нестабильность в Иране, Израиль работает по ключевым объектам, а Азербайджан — открывает северный фронт. Всё это оформляется как «борьба за права тюрок» и «демократическое движение». Результат — ослабленный Иран, вакуум влияния и пространство для нового раздела региона.

Если Россия не вступает в игру, её просто выкинут за борт. Потому что Запад работает на дестабилизацию Ирана, Турция — на усиление себя, Азербайджан — на территориальные амбиции. А Россия пока в обороне. Такой сценарий — путь к катастрофе.

Важно понимать: Эрдоган — не султан на троне, а мастер стратегической комбинации. Его проект — это не вспышка амбиций, а долгосрочный курс. И пока мы боремся с Украиной, Турция выстраивает новую геополитику вокруг нас. Без нас. Против нас.

Великий Туран и теневая архитектура восточного НАТО.

Проект «Великий Туран» — это идеологическая упаковка экспансии. Он включает в себя не только Турцию и Азербайджан, но и претензии на интеграцию с Казахстаном, Узбекистаном, Кыргызстаном, Туркменией. В будущем — с претензией на влияние в регионах России. Под маркой культурного единства предлагается военно-политическая координация.

По сути, Турция формирует альтернативное восточное НАТО: с локальными союзами, единым стратегическим центром, обменом разведданными и военными учениями. Без бумажных обязательств, но с чётким практическим взаимодействием. Всё это — под видом братства, на деле — подчинённая система, в которой Эрдоган играет первую скрипку.

Особенность проекта в том, что он подаётся как невоенная инициатива. Но именно в рамках «турецко-тюркской платформы» и происходят самые острые действия: Карабах, Закавказье, северный Иран, Каспийский флот. И всё это — без шума, без скандалов, но с максимальной эффективностью.

Для России это означает необходимость жёсткого пересмотра всей политики в регионе. Партнёрства, которые строились на вежливости, устарели. Нужно говорить языком силы, альянсов и долговременных интересов. Иначе Великий Туран станет не экзотикой, а реальной альтернативой российскому влиянию в Евразии.

Пока мы продолжаем «деликатные консультации», Турция уже чертит границы новой империи. И если Россия вовремя не нарисует свои — их нарисуют за неё.

Глава 3. Армения: крушение «союзника».

Как Россия потеряла Ереван (и почему вина не только Пашиняна)?

Формально Армения до сих пор остаётся союзником России — член ОДКБ, участник ЕАЭС, страна с российской военной базой в Гюмри. Но реальность давно ушла вперёд: политическая элита Армении разворачивается в сторону Запада, а антироссийская риторика уже звучит с парламентской трибуны. И это — не только заслуга Николы Пашиняна. Это стало итогом многолетнего бездействия, кадровой близорукости и самоуспокоенности, которую в Москве предпочитали выдавать за стабильность.

Смена власти в Армении в 2018 году не выглядела трагедией. «Бархатная революция» Пашиняна подавалась как внутренняя демократизация, а не как прозападный разворот. Мол, всё в рамках, союз сохраняется, народ доволен. Но с первых месяцев стало понятно: Ереван уходит в сторону. Причём делает это публично, методично и с вызовом.

Москва на это реагировала беззубо. Вместо жёсткой реакции — приглашения, встречи, поддержка «общего диалога». При этом Пашинян проводил чистки в армии, менял генералов, преследовал ветеранов Карабаха, демонтировал союзнический фундамент. Российская база — стала раздражителем. Российские СМИ — врагами. ОДКБ — бесполезной «болтовнёй». Всё это звучало из уст чиновников, а позже — уже и из официальных пресс-релизов.

Ошибкой Москвы было переоценка «глубинной» армянской лояльности. Предполагалось, что народ останется с Россией, несмотря на элиту. Но элита взяла реванш — и через школы, медиа, дипвекторы начала расшатывать именно народную поддержку. И теперь ситуация такова, что антироссийские идеи звучат не только от «фейсбучных активистов», но и от министров.

Россия Армению не потеряла одномоментно. Это был долгий процесс утечки союзничества. А теперь, возможно, мы подходим к точке невозврата.

Пашинян как инструмент: диаспора, Запад, диалог с Баку.

Пашинян — не причина, а симптом. Он пришёл к власти на волне разочарования Еревана в «карабахском клане». Армяне были уставшими от затяжной стагнации, от коррупции и от клана Саргсяна—Кочаряна. Пашинян предложил другую повестку: «Армения для армян», демократия вместо олигархии, Запад вместо Москвы.

На первых порах его поддерживала и диаспора, особенно американская. Деньги пошли, активисты приехали, открылись НКО, появились западные гранты. Началась мягкая, но агрессивная переформатировка информационного поля. И уже к 2020 году стало ясно: «новая Армения» — это не союзник России, а новый субъект в зоне американских интересов.

После военного поражения в Карабахе Пашинян начал искать оправдание. И нашёл: «Россия предала». Это стало официальным нарративом. Армянскому обществу объяснили: причина потерь — в неисполненных обещаниях ОДКБ, в «недружелюбном» Кремле и в «несправедливом» статусе Армении как младшего партнёра. Запад же выглядел как новая надежда.

Начались контакты с НАТО, визиты эмиссаров ЕС, антироссийская кампания в медиаполе. Армения объявила о намерении выйти из ОДКБ, перекрыла российские каналы, арестовала пророссийских меценатов, нанесла удар по собственной апостольской церкви — историческому союзнику русского православия. Всё это шло параллельно с… осторожным диалогом с Баку. На фоне унижений и потерь.

Пашинян — это удобный инструмент. Его держит Запад, используют азербайджанцы и подталкивают к действиям, разрушающим армянскую субъектность. И если он уйдёт — появится другой, ещё более послушный. Потому что так выстроена новая система: без России, против России, во имя «нового мира».

Армянская диаспора и её двойственная роль.

Армянская диаспора — одна из самых влиятельных в мире. Она сыграла огромную роль в спасении нации после геноцида, в финансировании независимости, в развитии науки и культуры. Но она же сегодня — один из факторов внутреннего раскола. Особенно в условиях, когда Ереван теряет субъектность.

Диаспора неоднородна. Американская — ориентирована на либерализм, демократические ценности, культурную интеграцию. Французская — на европейскую автономию. Российская — на сохранение советско-российской модели. Внутри этих групп — борьба. Особенно теперь, когда на кону — вопрос о направлении движения самой Армении.

Часть диаспоры по-прежнему считает Россию главным союзником. Но другая часть — продвигает антироссийскую ревизию. Причём именно она влияет на общественное мнение внутри страны: через СМИ, образование, культурные институции. Сегодня армянские студенты получают гранты на обучение в Европе, а не в России. Молодые активисты — в Брюсселе, а не в МГУ. Это работает.

Парадокс в том, что армянская диаспора — это и шанс, и угроза. Она может стать ресурсом сближения с Россией, если будет работать в этой логике. А может — точкой давления, если станет инструментом мягкой интервенции Запада. Пока же Ереван делает ставку на второе.

Именно по этой причине диаспоральная политика должна стать объектом внимания со стороны Москвы. Потому что влияние идёт не только через дипломатию, но и через армянские культурные коды — по всему миру.

Отказ от Карабаха, отказ от России — и путь в никуда.

Самый острый момент — это предательство Карабаха. Долгие годы армянская элита уверяла: Нагорный Карабах — это часть нации, «исконная земля», сакральное ядро. Но с приходом Пашиняна это изменилось. Армения не только не признала независимость Арцаха (как не признавала её и до него) — она отказалась от него без боя, без условий, без компромиссов.

Поражение в войне в 2020 года стало лишь поводом. Дальше начался откровенный демонтаж: вывод войск в 2023 году, деморализация общества, репрессии против карабахских политиков, арест Варданяна, де-факто легитимация победы Азербайджана. Всё это сопровождалось молчанием, страхом и надеждой на «евроинтеграцию».

Но потеряв Карабах, Армения потеряла больше: она потеряла своё лицо. Её уже не боятся в Баку. Не уважают в Москве. Не поддерживают в Тегеране. И Запад смотрит на неё не как на союзника, а как на сырьё для геополитических игр. Без статуса, без авторитета, без армий.

Отказ от Карабаха стал символом отказа от России. Потому что Россия была гарантом, арбитром, союзником. Её вывод из региона сопровождался аплодисментами на улицах Еревана. Но дальше этих аплодисментов — пустота. Потому что ни НАТО, ни ЕС Армению защищать не будут. Они будут использовать. А потом — выбросят.

Путь, по которому пошёл Пашинян, ведёт не к свободе, а к геополитическому самоубийству. И, что хуже всего, делает это под восторженные взгляды бывших друзей и громкое молчание новых «партнёров».

Чего хочет армянская элита, и почему они проиграют.

Современная армянская элита хочет одного — оставаться у власти любой ценой. Всё остальное — вторично. Карабах, союз с Россией, отношения с Ираном — это инструменты, а не ценности. И если надо — их выбросят без сожаления. Ради рейтингов, западных денег, виз в Брюссель.

Пашинян — просто удобный аватар этой модели. Его сменит другой, но с тем же сценарием. Потому что армянский истеблишмент жёстко расколот: часть хочет «европейского пути», другая — советского реванша, третья — независимости от всех. Результат — хаос и слабость.

Но в этом хаосе уже видно одно: проиграют все. Потому что Армения в одиночку выжить не может. Маленькая страна без ресурсов, окружённая врагами, с разрушенной армией и уходящей молодёжью — это не субъект. Это объект. И если Россия окончательно уйдёт, на её место встанет Турция. Не ЕС, не НАТО — именно Турция. С Баку, танками и проектом «турецкой Армении».

Пока армянская элита играет в многоходовочки, государственность утекает сквозь пальцы. И если завтра в Гюмри не будет базы, а в Ереване появится «демократическое НАТО-посольство», следующая остановка — Тегеран. А за ним — Москва.

Пора понять: союзник, который отвернулся — уже не союзник. Его либо возвращают жёстко, либо отпускают осознанно. Но иллюзии в геополитике — смертельны.

Глава 4. Диаспоры: скрытая армия или пятая колонна?

Москва, Екатеринбург, Норильск: как устроены азербайджанские кланы в России.

Азербайджанская диаспора в России — одна из самых крупных, организованных и влиятельных. Но главное — самая закрытая. В отличие от других этнических групп, азербайджанцы действуют как цельная структура, с внутренней дисциплиной, логистикой, финансами и кураторством со стороны Баку. Они не ассимилируются — они укореняются.

Где их база? Везде. Москва — опорный центр, с огромной сетью рынков, логистических хабов и медийных прокладок. Екатеринбург — стратегическая точка на Урале, где диаспора не просто торгует, а фактически контролирует целые сегменты экономики. Норильск — редкий пример, где азербайджанское влияние проникло даже в замкнутую северную инфраструктуру.

Формально всё это — предпринимательство, «многонациональная Россия», культурное разнообразие. Но на деле — кланово-этническое самоуправление с теневыми лидерами, которых не назначает Кремль, но которых слушают тысячи людей. Это уже не просто бизнес — это параллельная власть.

Связь с Баку? Прямая. Через банки, религиозные структуры, бизнес-фонды и частные встречи. При необходимости Баку активирует нужных людей, запускает кампании, устраивает акции — будь то протесты, лоббизм или «дипломатические» телодвижения в ответ на действия российских силовиков.

И самое тревожное: государственные органы РФ зачастую боятся трогать эти структуры. Не потому, что нет оснований. А потому, что «сверху не велено». А сверху — торговля, союзные протоколы и старая вера в «стабильность». Очень опасная вера.

Диаспора как антисистема: торговля, насилие, влияние, тень.

Что представляет собой диаспора с точки зрения структуры? Это гибридная система, сочетающая в себе бизнес, криминал, политическое влияние и культурную закрытость. В этом и заключается её сила — она везде и нигде одновременно.

Начнём с торговли. Рынки, овощебазы, логистика, рестораны, оптовые склады — это десятки миллиардов рублей в год. Деньги — оборотные, неучтённые, частично легализованные через фиктивные контракты и цепочки фирм. Очень удобно — и крайне уязвимо для влияния извне.

Далее — насилие. Диаспоры — это не только бабушки с сумками. Это боевые группы, которые собираются «на разборку» за полчаса. Помним недавние массовые драки в Новой Москве, конфликты в Якутии, погромы в Ульяновске. Повод может быть любой — ответ организован мгновенно. И, что важно, часто с координацией через WhatsApp-группы и местных «авторитетов».

Третье — влияние. Через местных чиновников, застройщиков, владельцев ТЦ, криминальные контакты, даже религиозные организации. Во многих регионах России чиновники предпочитают не связываться с азербайджанцами. Боятся. Знают. Понимают.

Наконец — тень. Диаспора не светится. У неё нет официальных манифестов. Нет «флагов» и «манифестов». Но она действует. Слаженно, чётко, быстро. И — что важно — по ситуации может включиться в протест, в провокацию, в давление. Это — скрытая угроза.

Формально — граждане России. Фактически — автономная структура с внешним управлением. Это и есть антисистема.

Разница между армянской и азербайджанской диаспорами.

Армянская и азербайджанская диаспоры в России отличаются как день и ночь. И не только по численности, но и по сути. Армяне, как правило, интегрируются. Их бизнес — это рестораны, салоны, мастерские. Да, тоже есть кланы, да — есть криминал. Но нет общенациональной вертикали с Ереваном в качестве координатора. Их внутренняя структура — скорее культурно-земляческая, чем геополитическая.

Азербайджанская диаспора — это иерархия с элементами субординации. Старшие распоряжаются, младшие подчиняются. Есть конкретные лица, которые решают вопросы в регионах. Есть «координаторы», «представители», «хранители связей». Это уже почти параллельная администрация.

Армяне участвуют в общественной жизни — идут в депутаты, открыто ведут культурные проекты, работают в журналистике. Азербайджанцы — чаще в тени. Они не стремятся в политику, но влияют на неё через кошелёк. Это — принципиально разные модели.

Конечно, обе диаспоры потенциально уязвимы к внешнему влиянию. Но в случае с Азербайджаном — это влияние уже встроено. Оно не потенциальное — оно активное. В любой момент может быть активирован «общенациональный протест» по сигналу из Баку. У армян — такого механизма нет. Или он не централизован.

Именно поэтому подход к этим диаспорам должен быть разный. Универсальная модель «межнационального согласия» здесь не работает. Потому что одна из сторон использует структуру как щит. А другая — просто живёт и работает.

Что реально угрожает России: биодроны, кланы, мафии.

Главная угроза — это не драки на рынках. И не гастарбайтеры. Настоящая опасность — в структурной автономии. Когда в крупных городах есть районы, где живут «только свои». Когда полиция туда не суётся без приказа. Когда бизнес принадлежит одной группе. Когда местные чиновники предпочитают «не трогать».

Это — зачатки этнического анклава с криминальной функцией. Да, пока без политики. Но стоит появиться правильному куратору — и всё это может стать точкой дестабилизации. Особенно в кризисные моменты — будь то мобилизация, выборы, обострение на внешнем фронте.

Далее — кланы. В диаспоре власть держится не на институтах, а на авторитете. Есть «дядя» — он решает. Его слушают. Его боятся. Его поддерживают. Государство там — вторично. А если этот «дядя» начинает действовать по внешнему сценарию — катастрофа обеспечена.

Плюс — мафиозная составляющая. Криминал давно проник в ритуальные услуги, ЖКХ, логистику, торговлю. Всё — через «своих». И здесь — зависимость от власти: если у клана есть выходы на местных чиновников, силовиков, депутатов — он неприкасаем. А значит — опасен.

И ещё — новые угрозы. Биодроны — не в смысле фантастики, а в смысле групповой управляемости. Молодёжь, воспитанная внутри анклава, говорит по-своему, думает по-своему, смотрит только азербайджанские YouTube-каналы. Это уже не россияне в диаспоре. Это — новые субъекты с другим центром лояльности.

Почему МВД давно хочет, но не может — и как это может измениться.

Российские силовики — не слепые. Все знают, как устроены кланы. У ФСБ есть материалы. У МВД — схемы. У СКР — уголовные дела. Но системного решения нет. Почему? Потому что наверху принято не лезть. Мол, бизнес работает, людей кормят, конфликтов нет. Инициатива — наказуема.

МВД и региональные управления не раз пытались навести порядок: рейды, проверки, задержания. Но потом приходила отмашка: «осторожнее», «не обостряйте», «всё под контролем». И на этом всё заканчивалось. Диаспора — политический минный участок, особенно в городах-миллионниках.

Но ситуация меняется. После инцидента в Екатеринбурге в июне 2024 года (см. Главу 1) стало ясно: общественное мнение требует жёсткости. И если сейчас не навести порядок — потом будет поздно. Потому что кланы уже воспринимаются не как гости, а как альтернативная власть.

Как это может измениться? Если будет политическое решение сверху. Если Кремль даст сигнал: «хватит терпеть». Тогда МВД не просто сможет — оно пойдёт жёстко, быстро, результативно. Иначе — будет новый Беслан, но по линии криминала.

И пора признать: вопрос диаспор — это вопрос национальной безопасности. И относиться к ним нужно не как к «культурным сообществам», а как к потенциальным субъектам дестабилизации. С полным спектром мониторинга, контроля и профилактики. Без истерик. Но и без иллюзий.

Глава 5. Россия и постсоветская ловушка.

Что Россия упустила в 90-х и 2000-х: миф о «естественном влиянии».

После распада СССР российская элита долгое время жила в режиме иллюзий. Главная из них — миф о естественном влиянии. Казалось, что бывшие республики «никуда не денутся»: язык один, экономика связана, диаспоры смешаны, границы прозрачны. Вся стратегия строилась на этом постулате — будто союзничество будет сохраняться само собой, по инерции.

На практике это обернулось катастрофой. В 90-х Россия была слаба, а Запад и Турция — быстры. В Закавказье, в Средней Азии, на Украине — начали работать фонды, миссии, культурные программы. Пока мы разбирались с приватизацией и дефолтами, наши бывшие республики перекупали, перевоспитывали, перепрошивали. А мы всё надеялись, что «по-братски» вернутся.

С начала 2000-х ситуация стабилизировалась, но подход не поменялся. Влияние России продолжали считать автоматическим. Даже в официальных доктринах говорилось о «традиционной зоне интересов». Только вот реальность изменилась — и страны стали действовать как суверенные игроки. А Москва продолжала говорить на языке старого начальника: без жёсткости, без конкуренции, без инвестиций в лояльность.

Миф об «общем прошлом» оказался ловушкой для стратегического мышления. Потому что прошлое — это воспоминание, а не гарантия. А будущее принадлежит тем, кто за него борется. И вот с этим у нас был серьёзный провал.

Когда мы опомнились — было уже поздно. Украина ушла. Армения повернулась. Казахстан начал играть на три фронта. Азербайджан — стал самостоятельным хищником. А «естественное влияние» обернулось естественным отторжением.

Почему страны бывшего СССР всё чаще выбирают не Россию.

Ответ прост и неприятен: потому что мы перестали быть привлекательными. Ни с точки зрения экономики, ни в плане культурного драйва, ни в области политического образа будущего Россия долгое время выглядела как страна с проблемами. А молодым постсоветским нациям хотелось движения — пусть даже в никуда, но быстро и ярко.

Запад предлагал модели: демократию, либерализм, евроинтеграцию, гранты, паспорта, обучение. Турция — исламскую модернизацию, инфраструктуру, военное партнёрство и большой восточный проект. Китай — экономику без идеологии. А Россия — ностальгию и кредиты. И это работало всё хуже и хуже.

В странах бывшего СССР выросло поколение, которое не знает СССР. Их не интересует память. Их интересует статус, технологии, деньги. А у нас — газ, военные базы, упрёки в неблагодарности и «русский язык». Для элит это — не ресурсы, а раздражители. Поэтому они смотрят туда, где выгода. А не туда, где было детство их родителей.

При этом мы сами часто не делали различий между элитами и народами. Карали всех за демарши правительств. Забывали про культурную работу. Не инвестировали в «мягкую силу». А когда поняли — оказалось, что Запад уже сделал всю работу за нас. Особенно в гуманитарной сфере.

В итоге Россия воспринимается не как альтернатива, а как сдерживающий фактор. Страна, которая мешает «двигаться вперёд». А «вперёд» теперь — это любой вектор, кроме России.

Россия как «старший брат», которого перестали уважать.

Модель «старшего брата» работала только до тех пор, пока брат был сильным, справедливым и великодушным. Но как только он начал вспоминать, как всё было хорошо при нём, и при этом не давал ничего нового — его перестали слушать. Потому что авторитет — это не воспоминание. Это сила и актуальность.

В восприятии многих постсоветских элит Россия — это усталый гигант, увязший в прошлом. Брат, у которого нет драйва, но много претензий. Нет денег, но много поучений. Нет перспектив, но много амбиций. С таким братом живут рядом, но не хотят жить вместе.

Особенно это видно на контрасте. Турция — улыбается, строит дороги и проводит учения. Китай — инвестирует и не лезет в политику. Запад — даёт символический статус «союзника» и обещания. А Россия — требует уважения. Без гарантии выгоды. И без гибкости.

Это не означает, что все отвернулись. Но это означает, что уважение больше не автоматическое. Его нужно возвращать. Не через угрозы. А через реальные действия, влияние, интерес.

Пока же модель «старшего брата» вызывает лишь раздражение. Особенно у тех, кто сам хочет стать взрослым. Даже если у него пока ничего не получается.

Диаспоры, элиты и деньги: кто у кого на крючке.

Внутри России складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны — мы теряем влияние на постсоветские страны, с другой — на нашей территории живут их диаспоры, работают их бизнесы, действуют их кланы. Это — потенциальный ресурс. Но он используется… против нас.

Элиты этих стран имеют активы в Москве, Питере, Краснодаре. Их дети учатся в МГИМО и РУДН. Их семьи живут в жилых комплексах в Одинцово. Их бизнес — это торговые сети, стройка, логистика. Всё это можно использовать как рычаг влияния. Но вместо этого — это лазейка для давления на нас.

Через диаспоры идут деньги. Через «своих» чиновников — решаются вопросы. Через бизнес-цепочки — уходит капитал. Всё это работает, пока Кремль играет в партнёрство. А как только Россия начинает действовать жёстко — начинается вой. Про «дискриминацию», «этнические чистки» и «ущемление братьев».

Но главный вопрос — кто у кого на крючке? Мы боимся за свои рынки. Они — за свои семьи. Мы зависим от внешних поставок. Они — от внутренних маршрутов. Мы боимся скандала. Они — тишины. В этом уравнении у России масса скрытых возможностей. Но они не используются. Потому что нет политической воли.

Если мы хотим сохранить влияние — надо работать с элитами через интерес, а не через дружбу. Через выгоду и жёсткий расчёт. Иначе нас купят — на наших же улицах, через наших же посредников.

Что делать: жёсткая политика, перезапуск, интересы вместо сантиментов.

Выход из постсоветской ловушки только один — перестать играть в «братство». Союзы — это не эмоции. Это интерес. Россия должна внятно объяснить: мы — держава. Кто с нами — получает защиту, доступ к рынкам, политическую крышу. Кто против — получает холод, санкции и отсутствие площадки.

Нужно отказаться от иллюзий. Не будет больше автоматической лояльности. Не будет «своих» по крови. Будут — только партнёры по интересу. Это значит: новый язык дипломатии, новая кадровая политика, новая работа с элитами и диаспорами.

Нужен перезапуск. Вместо ОДКБ — реальные договоры о взаимопомощи. Вместо ностальгии — совместные проекты. Вместо упрёков — чёткие правила игры. А главное — наказание за предательство. Если страна кидает — она не получает ничего. Ни кредитов, ни рынка, ни диаспоральной поддержки.

Россия — не бабушка с борщом. Россия — это сила. И пора это показать. Не криком, а действиями. Не лозунгами, а структурой. Иначе нас просто обойдут. А потом — обрушат. Потому что в мире, где все воюют за влияние, сантимент — это слабость.

Вывод простой: либо мы выходим из постсоветской ловушки и строим новую архитектуру — жёсткую, рациональную, прагматичную. Либо продолжаем играть в братушек — до момента, когда последний «брат» воткнёт нож в спину. По-тихому. С улыбкой. Как сейчас.

Глава 6. Иран: чужой, но временный союзник?

Россия и Иран: союз по необходимости или начало нового альянса?

На первый взгляд, Россия и Иран — стратегические партнёры. Общие враги, общее давление со стороны Запада, пересекающиеся интересы в Сирии, согласованные действия в ОПЕК+. Но за этой витриной скрывается хрупкий и прагматичный тандем, построенный не на доверии, а на взаимной выгоде в условиях изоляции.

Сближение ускорилось после 2022 года, когда против обеих стран были введены санкции. Начались поставки иранских беспилотников в Россию, обсуждение совместных логистических коридоров, координация по «большой энергетике». Всё это преподносилось как «новый Восточный альянс». На деле — временное слияние интересов в условиях внешнего давления.

Иран не забыл, что Россия сотрудничала с Западом в рамках ядерной сделки. И Россия помнит, как Иран пытался балансировать между Китаем, Индией и США. Оба государства действуют осторожно — не как братья, а как двое, которых прижали к стене.

Этот «союз по обстоятельствам» работает — пока есть выгода. Но он неустойчив. Нет идеологической общности. Нет культурной близости. Нет исторической симпатии. Есть — только расчёт. И когда обстоятельства изменятся, этот расчёт может быть пересчитан в одну ночь.

Иран против Азербайджана: союзник России или независимый игрок?

Иран крайне обеспокоен ростом влияния Азербайджана. Особенно — его связями с Израилем и Турцией. Тегеран воспринимает Баку как потенциальный плацдарм для атаки на свои северные регионы, где проживают 20–25 миллионов этнических азербайджанцев. Это стратегическая уязвимость, которая диктует поведение Ирана на Кавказе.

Когда Азербайджан проводит учения с Турцией, Иран — отвечает контрманёврами у границы. Когда в Баку поднимается израильский флаг, в Тегеране — митинги и заявления о «предательстве исламской солидарности». Но при всём этом Иран — не наш союзник в этом споре. Он преследует свои цели. И если Россия ослабнет, Иран займёт её место — не как друг, а как конкурент.

Да, в борьбе с азербайджанской экспансией Иран временно совпадает с Россией. Он тоже не хочет «тюркского коридора», который может соединить Турцию с Каспием и далее с Центральной Азией. Он тоже против проекта «Великий Туран». Но его мотивация — не пророссийская, а антиазербайджанская.

Тегеран действует жёстко. Он демонстративно поддерживает Армению, открыто угрожает Баку, усиливает присутствие в Карабахе. Это — не про дружбу с Россией. Это — про борьбу за зону влияния. И чем слабее будет Россия на Кавказе, тем сильнее туда зайдёт Иран. Со своей идеологией, своими агентами, своей армией.

Вывод: да, Иран сейчас «по одну сторону баррикад». Но только потому, что у нас временно совпали цели. А интересы — всё ещё разные. И это надо помнить.

Южный Азербайджан: бомба под границей или туз в рукаве?

Южный Азербайджан — это не республика, а целая зона в составе Ирана, где живёт от 6 до 8 миллионов тюрок-азербайджанцев (всего по Ирану — от 10 до 20 миллионов). Они говорят на своём языке, имеют общую культуру с Баку и — при определённых условиях — могут стать детонатором внутреннего кризиса Ирана.

Азербайджан уже не раз намекал на поддержку «национального самосознания» в этом регионе. Турция — прямо говорила о правах тюрок. Израиль — молча поддерживал любое ослабление Ирана. Всё это делает Южный Азербайджан точкой давления на Тегеран. И одновременно — полем геополитической игры, в которой участвуют и Москва, и Анкара, и Тель-Авив.

Для России здесь есть и риск, и шанс. Риск — в том, что обострение в Иране может вызвать цепную реакцию. Рухнет региональная стабильность, откроются границы, пойдут беженцы, усилится турецкий фактор. Но есть и шанс: если Иран будет союзником, он сдержит Азербайджан. Если — врагом, Россия может сыграть на внутреннем азербайджанском факторе.

Пока Москва предпочитает не вмешиваться. Но рано или поздно эта бомба сработает. И если Россия не будет готова — ею воспользуются другие. Особенно те, кто уже сейчас вкладывается в «тюркскую весну» внутри Ирана.

Южный Азербайджан — это не локальная тема. Это будущий фронт геополитической борьбы. И мы либо будем там с позиций силы, либо снова будем смотреть, как другие режут карту региона по своим лекалам.

Каспийская игра: нефть, флот, коридоры.

Каспий — давно уже не просто озеро. Это — стратегический узел, соединяющий Россию, Иран, Азербайджан, Казахстан и Туркмению. Здесь сходятся интересы энергетики, логистики, безопасности. И здесь всё чаще пересекаются — и сталкиваются — интересы России и Ирана.

Традиционно Иран выступал за «равное разделение» Каспия. Россия — за зону влияния. В итоге был достигнут компромисс, но Иран остался недоволен. Он усиливает своё морское присутствие, развивает порт в Энзели, строит коридоры с Индией в обход Азербайджана и Турции. Всё это — часть плана по превращению Каспия в иранскую логистическую артерию.

Для России это означает конкуренцию. В энергетике — за маршруты поставок нефти и газа. В военной сфере — за контроль над акваторией. В транспортной логистике — за трассы, идущие из Индии и Китая в Европу. Если Иран перетянет на себя эти маршруты, Москва потеряет часть стратегического веса.

И здесь снова — сложная игра. С одной стороны, Иран блокирует турецко-азербайджанские планы по сухопутному коридору через Нахичевань. С другой — пытается выстроить альтернативную архитектуру без России. И это — тревожный сигнал.

Пока Россия сотрудничает с Ираном. Но если завтра Тегеран почувствует силу — он начнёт отжимать Каспий под себя. И тогда мы получим не одного агрессивного соседа, а двух. С разных берегов.

Чем опасен Иран и почему нельзя верить в вечную дружбу?

Главная опасность Ирана — в его идеологической непредсказуемости. Это не просто государство. Это теократия. С жёсткой системой принятия решений, с мощной структурой спецслужб и с собственным религиозным проектом. И этот проект всегда будет выше прагматичного союза.

Да, сейчас Иран с нами. Но что будет, если завтра в Москве сменится курс? Или на Кавказе обострится ситуация с шиитскими общинами? Или китайцы предложат Ирану выгодный мегасделку без участия России? Ответ прост: Иран развернётся без сантиментов. Потому что его стратегия — многовекторная. И Россия — только один из вариантов.

Кроме того, Иран может сам стать источником хаоса. Внутренняя нестабильность, курдский фактор, борьба с Израилем, возможная война в Персидском заливе — всё это может взорвать регион. И в этом взрыве Россия может оказаться втянутой против своей воли.

Иран — сильный, независимый, целеустремлённый игрок. Он не подчиняется. Не дружит. Не подстраивается. Он — действует. И если мы не будем понимать его цели — нас просто разменяют. Без объявления войны.

Вывод жёсткий, но честный: Иран — не брат, не союзник, не партнёр. Это — сосед по ситуации. С которым можно работать, но которому нельзя доверять. Иначе — проснёмся однажды с ножом в спине. Причём иранским, ритуально заточенным.

Глава 7. Что делать России: сценарии и инструменты жёсткой стратегии.

Почему мягкая сила не работает — и никогда не работала.

Россия десятилетиями пыталась действовать на постсоветском пространстве «по-хорошему». Через культурные центры, пушкинские памятники, обмены студентами, меморандумы о дружбе. Всё это красиво. Но неэффективно. Потому что рядом действовали иначе: Турция — через танки и школы, Запад — через гранты и перевороты, Китай — через деньги и дороги. А Россия — через гимнасты и песни.

Проблема не в культуре. Проблема в том, что «мягкая сила» требует жёсткого прикрытия. Без него она просто тонет в шуме альтернатив. Если Россия предлагает литературу, а США — визы и субсидии, выбор очевиден. Если Турция строит университет, а Россия — приезжает с ансамблем, у молодёжи не возникает сомнений.

Мягкая сила — работает только там, где за ней стоит уважение к жёсткой силе. А если к России относятся как к слабой, угасающей державе — никакие культурные связи не спасут. Потому что в современном мире побеждает не тот, кто красивее говорит. А тот, кто сильнее на земле, в деньгах, в кадрах и в геополитической логистике.

Поэтому пора признать: эпоха пушистого русского влияния закончилась. Либо мы переходим к новому уровню — с зубами, дисциплиной и интересом. Либо уходим с карты. Стихи за нас никто читать не будет.

Инструменты давления: деньги, коридоры, визы, диаспоры.

Россия всё ещё обладает массой рычагов влияния. Просто ими не пользуются. Или пользуются нерешительно. А надо — системно и стратегически. Вот ключевые инструменты:

• Деньги. Россия — основной источник валюты и трудовых доходов для десятков миллионов выходцев из постсоветских стран. Любой сбой — удар по экономике этих государств. У нас есть рычаг.
• Коридоры. Через территорию России идут ключевые транспортные и энергетические маршруты. Их можно перенастраивать, замедлять, блокировать, запускать альтернативы. Это инструмент не войны, а геоэкономики.
• Визы и миграция. Любое ужесточение въезда, квот, патентов — мощный сигнал элитам этих стран. А если параллельно — преференции для лояльных граждан, система лояльности, паспортизация — возникает новая вертикаль.
• Диаспоры. Россия может не просто мониторить, а управлять диаспорами на своей территории. Через стимулирование лояльных, маргинализацию нелояльных, блокировку враждебных структур и работу с лидерами.
• Бизнес. Огромный объём активов элит из постсоветских стран — в России. Это и недвижимость, и компании, и логистика. Всё это можно использовать как рычаг. Не конфискацией, а контролем. Точечным, умным, болезненным.

Никто не предлагает устраивать этнические чистки или торговые войны. Но перестать быть наивными — жизненно необходимо. Это не дружба. Это шахматная партия. И надо уметь давить — без шума, но с результатом.

Контроль за диаспорами: как превратить слабость в силу.

Сегодня диаспоры на территории России — это скорее проблема, чем ресурс. Они автономны, закрыты, политически нейтральны — пока. Но при определённой внешней активации могут стать инструментом давления на Россию. Это недопустимо.

Что нужно? Превратить диаспоры в объект внутренней политики. Ввести обязательную регистрацию лидеров диаспорных структур. Разработать модель кураторства. Установить чёткие правила игры: кто ведёт себя как гражданин — получает всё. Кто играет в параллельные правила — изолируется.

Нужна система интеграции. Русский язык — обязательный. История России — тоже. Принцип один: хочешь быть в диаспоре — сначала будь гражданином. Не юридически, а ментально. С ценностями, обязательствами, ориентацией на Москву, а не на Баку или Ереван.

Плюс — превентивный контроль. Любая организация, получающая деньги извне, должна быть прозрачна. Любой активный политический деятель в диаспоре — под наблюдением. Любая попытка вмешательства в политику РФ — карается жёстко.

Это не дискриминация. Это — нормальная практика национального государства. И если её не внедрить — мы получим параллельную Россию. Без закона. Без единства. Без будущего.

Отключение предателей: изоляция, обнуление, антикейсы.

Внешняя политика — это ещё и педагогика. Если страна плюёт в Россию, а потом продолжает получать от неё газ, кредиты и рынки — это не гуманизм. Это сигнал слабости. Поэтому нам нужен инструмент антикейсов — показательных и жёстких.

Армения? Ок — уходит в ЕС? Значит, отключается от ОДКБ, теряет преференции, закрываются культурные каналы, блокируются активы в России. Без истерики — но навсегда. Казахстан флиртует с США? Значит, уходят компании. Отзываются преференции. Приостанавливается военное сотрудничество.

Это должно быть понятно всем постсоветским элитам: Россия умеет не только прощать. Она умеет — наказывать. Тихо. Системно. И если ты предал — назад дороги нет. Иначе это будет повторяться снова и снова.

Обнуление не значит вражда. Это значит — выпадение из круга доверия. Без виз, без баз, без диаспорных поблажек. И если нужно — с медийной работой, чтобы общество понимало: это — не брат. Это — враг. Простой язык, чёткий сигнал.

Потому что внешняя политика — это не благотворительность. Это стратегия выживания. А в стратегии главное — исключать риски. Даже если раньше они были друзьями. Особенно если они раньше были друзьями.

Сценарии будущего: жёсткий выбор или расползание влияния.

У России осталось два пути. Первый — перезагрузка региональной политики с фокусом на прагматизм, силовые инструменты, элитное давление и культурную вертикаль. Второй — продолжение «дружбы» и дальнейшее расползание влияния, вплоть до потери контроля над Кавказом и Средней Азией.

В первом сценарии Россия возвращает субъектность. Да, будет шум. Будет бой. Будут обвинения. Но нас начнут снова уважать. Потому что в мире уважают только силу. Даже если её не любят. А сейчас — нас не боятся. Не считают решающими. И это — опасно.

Во втором сценарии всё останется, как есть. Но через 5–10 лет мы проснёмся в мире, где Азербайджан — турецкий протекторат, Армения — с базой НАТО, Казахстан — в орбите США, а российская армия — на Ставрополье. И тогда будет поздно пить боржоми.

Нельзя быть великой державой — и при этом вечно извиняться за свою политику. Нельзя быть гарантом — и при этом терпеть плевки. Пора выбрать: или суверенитет с кулаками, или вежливое исчезновение.

И мы знаем, что выбирать. Всё остальное — трусость, маскируемая дипломатией.

Послесловие. Время зрелости.

Россия слишком долго жила в режиме ожиданий. Ожидала благодарности. Лояльности. Признания. Боялись обидеть партнёров, чтобы не спугнуть «дружбу». Боялись называть врагов — чтобы не сжечь мосты. Боялись действовать жёстко — чтобы не потерять влияние. И в итоге потеряли и мосты, и влияние, и уважение.

Этот цикл — не о том, кого винить. Это — о необходимости взрослого взгляда на себя и на окружение. Мир изменился. Кавказ меняется. Центральная Азия перестраивается. Запад давит. Восток охотится. И в этом мире Россия не имеет права быть мягкой. Потому что мягкие — гнутся. А потом — ломаются.

Наша задача — не быть добрыми. Наша задача — быть нужными, решающими, опасными. С понятными принципами, работающими союзами и инфраструктурой силы. Не важно, что говорят про нас на CNN. Важно, чтобы в Анкаре, Баку и Нур-Султане понимали: с Россией лучше быть в связке, чем напротив.

Прошлая модель — выжжена. Иллюзии — сожжены. Осталась только реальность. И в этой реальности выживает не тот, кто прав. А тот, кто готов действовать. Поэтому либо мы учимся играть по взрослым правилам. Либо станем историей — красивой, трагичной, но ненужной.

Время зрелости пришло. Вопрос только — кто в Кремле это осознает раньше: аналитики или те, кто подписывает приказы.

Материал основан на подкасте «Чистота понимания LIVE // Альянс Баку и Еревана против Москвы» с канала «Семён Уралов» от 1 июля 2025 года.