Госдолг США: кредит без конца и края

Государственный долг США — одна из самых парадоксальных тем мировой экономики. Это цифра, которая постоянно растёт, но никто всерьёз не говорит о её погашении. Это финансовый пузырь, в который добровольно вкладываются все — от Японии до частных инвесторов из Европы. И это инструмент, который может быть как глобальной стабильностью, так и причиной масштабного финансового потрясения. Чтобы понять, куда ведёт такая система, нужно сперва разобраться, как она работает. И начать с основ.

Глава 1. Терминология.

Что такое госдолг?

Госдолг (государственный долг) — это совокупность финансовых обязательств правительства перед внутренними или внешними кредиторами. Эти обязательства могут быть выражены в виде облигаций, векселей, кредитов и других долговых инструментов. Государство обязуется выплачивать проценты по этим долгам и возвращать основную сумму долга в установленный срок.

Госдолг бывает внешним (перед иностранными кредиторами) и внутренним (перед гражданами и структурами внутри страны). Также различают краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные долги — в зависимости от срока возврата средств.

Этот инструмент используется для покрытия бюджетных дефицитов, финансирования программ и регулирования денежного обращения.

Что такое госдолг простыми словами?

Говоря простыми словами, госдолг — это когда государство живёт не по средствам, а взаймы. У него не хватает денег на всё: армию, дороги, пенсии, медицину, пособия. Вместо того чтобы сразу урезать расходы или повышать налоги, правительство берёт в долг. У кого? У всех, кто готов дать: банки, инвесторы, другие страны, даже пенсионные фонды.

Госдолг — это как кредитная карта на государственном уровне. Сегодня тратим, завтра — как-нибудь вернём. Важно, что государство само устанавливает правила игры: оно может выпускать деньги, откладывать выплаты, даже «принуждать» покупать свой долг. Но в основе всё та же идея — «взяли сейчас, отдадим когда-нибудь потом».

И пока экономика растёт, а доверие к валюте остаётся, схема работает. Но если один элемент системы начнёт давать сбой — последствия могут быть масштабными и для страны, и, если речь идёт про США, то и для всего мира.

Глава 2. Из чего состоит госдолг США?

Внешний и внутренний долг: кто кому должен?

Государственный долг США делится на две основные части: внутренний (intragovernmental) и внешний (public debt). Эти термины условны — на деле различие основано не на географии, а на том, кому именно должны.

Внутренний долг — это обязательства правительства перед собственными структурами. Например, фонд социального страхования (Social Security Trust Fund) или военные пенсионные программы вкладывают временно свободные средства в государственные облигации. То есть фактически один карман государства занимает у другого.

Внешний долг — это обязательства перед инвесторами: банками, пенсионными фондами, центральными банками других стран, частными лицами. Это именно те «бумаги», которые можно купить на бирже, и которые обсуждают в новостях.

Кто держит американские облигации?

США по сути занимают деньги у всего мира. Крупнейшими держателями американского долга являются:

• Иностранные государства — Япония, Китай, Великобритания, Швейцария и др.
• Финансовые учреждения — крупные банки и инвестиционные фонды.
• ФРС — Федеральная резервная система, которая активно скупает трежерис в периоды кризисов.
• Граждане США — напрямую или через пенсионные программы (401(k), IRA и т.п.).

Наибольшая доля приходится на частных инвесторов и зарубежные правительства. Это делает американский долг важнейшим элементом мировой финансовой стабильности: его «переваривание» влияет на курсы валют, инвестиционные потоки и процентные ставки по всему миру.

Примечательно, что даже геополитические противники США (например, Китай) продолжают держать значительные объёмы трежерис — потому что это по-прежнему надёжный инструмент размещения резервов.

Что такое казначейские ценные бумаги?

Госдолг США оформляется в виде специальных долговых инструментов — казначейских бумаг (Treasuries). Это стандартные долговые обязательства, которые выпускаются правительством и продаются на рынке. Основные виды:

• T-Bills (Treasury Bills) — краткосрочные бумаги со сроком до 1 года. Продаются с дисконтом, без купонов.
• T-Notes (Treasury Notes) — среднесрочные бумаги сроком от 2 до 10 лет. Содержат купон (процентную выплату) каждые 6 месяцев.
• T-Bonds (Treasury Bonds) — долгосрочные бумаги сроком от 20 до 30 лет. Также имеют фиксированный купон.

Дополнительно существуют:

• TIPS — бумаги с защитой от инфляции (индексация основной суммы долга).
• FRNs — облигации с плавающей процентной ставкой, привязанной к краткосрочным рыночным ставкам.

Каждый тип бумаги предназначен для разной категории инвесторов. Краткосрочные — для тех, кто хочет быстро вернуть деньги, долгосрочные — для тех, кто делает ставку на стабильность доллара.

Как работает «машина» долга?

Схема функционирования долговой системы США выглядит просто, но это сложный и отточенный механизм. Казначейство США (U.S. Treasury) выпускает облигации, которые покупают инвесторы. Вырученные средства идут на финансирование дефицита бюджета — то есть разницу между доходами и расходами.

Через полгода или год по этим облигациям нужно платить проценты. Чтобы сделать это, правительство либо использует налоговые поступления, либо выпускает новые облигации. В результате происходит перекредитование — старые долги гасятся за счёт новых, а общий объём долга продолжает расти.

Федеральная резервная система играет ключевую роль, особенно в кризисные моменты. Она может вмешаться и начать скупать облигации, чтобы поддержать ликвидность рынка и снизить доходности. Это создаёт эффект искусственной стабильности, но порождает долгосрочные риски — от инфляции до обесценивания доллара.

Глава 3. Почему цена облигаций падает, когда растёт доходность.

Краткое объяснение механики: облигации и процентные ставки.

Чтобы понять, почему цена облигации падает при росте доходности, нужно вспомнить базовый финансовый принцип: облигация — это договор, по которому ты получаешь фиксированный доход. Например, ты купил облигацию США за $1 000 с годовой доходностью 3%. Каждый год ты получаешь $30, а через 10 лет получаешь обратно свои $1 000.

Но рынок живой, ставки меняются. И если через год в продаже появятся новые облигации уже с доходностью 5%, твоя «старая» бумага с 3% становится неинтересной. Зачем кому-то платить $1 000 за 3%, если можно купить новую и получить 5%?

Ответ прост: продавец будет вынужден сделать скидку. Цена твоей облигации упадёт, пока её доходность (с учётом цены покупки) не станет сопоставимой с рыночной. Так работает обратная зависимость между доходностью и рыночной ценой облигации.

Простой пример для понимания на пальцах.

Допустим, ты купил облигацию за $1 000 под 3% годовых сроком на 10 лет. Это означает, что ты получаешь по $30 каждый год. Теперь представим, что через полгода ставки выросли, и на рынке появились облигации с доходностью 5%.

Покупатель, который выбирает между твоей 3%-ной облигацией и новой с 5%, естественно, выберет вторую. Чтобы привлечь его, ты должен продать свою облигацию дешевле. Скажем, за $880. Тогда новый владелец по-прежнему будет получать $30 в год, но уже не с $1 000, а с $880 — это примерно 3,4% доходности. И чем дольше срок до погашения — тем сильнее падает цена.

Вывод: цена облигации на вторичном рынке корректируется в зависимости от текущей доходности новых выпусков. Это справедливо и для государственных, и для корпоративных бумаг.

Почему инвесторы сбегают от старых облигаций в новые?

Финансовые рынки рациональны. Никто не хочет держать инструмент, который приносит меньше, чем доступные аналоги. Когда растут процентные ставки (например, ФРС повышает ставку для борьбы с инфляцией), доходность по новым облигациям увеличивается, и старые бумаги становятся токсичными для портфеля.

Это особенно актуально для крупных участников: инвестиционных фондов, пенсионных систем, банков. Им нужно показывать результат, и 3% вместо 5% — это проигрыш. Поэтому старые облигации начинают массово сбрасываться, чтобы освободить место для новых, более выгодных.

Так создаётся цепная реакция: ставки растут — старые бумаги теряют цену — убытки отражаются в отчётности банков и фондов — падает доверие — усиливается волатильность на рынке.

Влияние на банки, фонды и обычных граждан.

Падение цен на облигации в портфелях банков может привести к прямым убыткам. Это не теория — в 2023 году банк Silicon Valley Bank обанкротился именно по этой причине: он держал «надёжные» трежерис, которые резко потеряли в цене после роста ставок. В отчётности они стояли «по номиналу», но на рынке стоили значительно меньше.

Пенсионные фонды также завязаны на стабильность трежерис. Когда они падают в цене, снижается доходность портфелей, что может повлиять на выплаты пенсионерам в будущем. Фонды вынуждены менять стратегию: уходить в более рискованные активы, сокращать горизонты, пересматривать инвестиционные планы.

Обычные граждане тоже не остаются в стороне. Повышение ставок ведёт к удорожанию кредитов (ипотеки, автокредиты, бизнес-займы) и снижению стоимости уже купленных облигаций. Это бьёт и по активам, и по расходам одновременно, особенно для тех, кто рассчитывает на стабильный пассивный доход от фиксированных инструментов.

Глава 4. Как США дошли до $36+ трлн долга?

Ключевые этапы: от Бреттон-Вудса до 2025 года.

Современная история американского госдолга начинается после Второй мировой войны. В 1944 году в Бреттон-Вудсе была создана международная финансовая система, где доллар стал центральной резервной валютой, привязанной к золоту. Это обеспечивало доверие к США и позволило им накапливать долги в «твёрдой валюте» без риска обесценивания.

Однако уже в 1971 году президент Ричард Никсон отменил «золотой стандарт». Это означало, что теперь США могли печатать деньги без жёсткой привязки к золотому запасу — и, следовательно, занимать больше. Именно с этого момента начинается фаза взрывного роста долга, особенно в периоды экономических кризисов и военных кампаний.

С тех пор долг рос почти непрерывно. Были периоды замедления при Клинтоне (конец 1990-х), но с 2001 года (11 сентября, войны в Афганистане и Ираке) — снова резкий рост. После финансового кризиса 2008 года в США начали использовать QE (количественное смягчение), что резко увеличило дефициты и долг. Пандемия COVID-19 только ускорила процесс: в 2020–2021 годах долг вырос почти на 6 трлн долларов за два года.

Роль ФРС, войн, пандемий и налоговой политики.

Федеральная резервная система (ФРС) играет двоякую роль. С одной стороны, она покупает трежерис, стабилизируя рынок. С другой — она косвенно поощряет рост долга, поддерживая низкие ставки. Это удобно: обслуживать долг становится дешёвым, но создаёт иллюзию безнаказанности.

Каждый крупный кризис приводил к расширению заимствований. Военные кампании в Ираке и Афганистане потребовали триллионы. Кризис 2008 года — масштабное спасение банков. COVID-19 — прямые выплаты гражданам, малому бизнесу, государственному сектору. Всё это финансировалось через выпуск облигаций.

Отдельно стоит упомянуть налоговую политику. В последние 20 лет в США дважды проводились масштабные налоговые реформы (при Буше и Трампе), снижающие налоговую нагрузку на корпорации и богатых. Это уменьшает доходы бюджета, увеличивая потребность в заимствованиях. Парадокс: экономика растёт, а долги — быстрее.

Переход от экономии к постоянным дефицитам бюджета.

Когда-то бюджет США стремился к сбалансированности. Например, при Билле Клинтоне в конце 1990-х был достигнут профицит — доходы превышали расходы. Но с 2001 года всё изменилось. Террористические атаки, новые войны, снижение налогов — и страна быстро вернулась к дефицитам.

С тех пор дефицит стал нормой. США тратят больше, чем зарабатывают, и перекрывают разницу за счёт выпуска новых облигаций. При этом даже экономический рост не спасает — расходы растут ещё быстрее. Программы соцподдержки, военный бюджет, обслуживание уже накопленного долга — всё это требует всё больших вливаний.

Проблема в том, что правительство не готово к серьёзным мерам экономии. Политически непопулярно урезать социальные расходы или повышать налоги. А значит, долг будет расти — и с каждым годом быстрее.

Почему «потолок госдолга» — это фикция.

Формально в США есть ограничение на объём госдолга — так называемый debt ceiling (потолок госдолга). Это якобы максимальная сумма, которую правительство может занять. Когда она достигается, Конгресс должен либо поднять лимит, либо наступает «технический дефолт» — правительство не может исполнять обязательства.

На практике этот механизм давно превратился в политический инструмент давления. Оппозиция в Конгрессе шантажирует Белый дом отказом поднять потолок в обмен на уступки. В итоге каждый раз потолок просто увеличивают. За последние 20 лет это происходило более 15 раз.

Вывод: никакого реального ограничения на рост долга в США не существует. Потолок существует лишь для шоу, чтобы продемонстрировать заботу о бюджете. А в реальности — система не знает тормозов и продолжает разгоняться.

По оценкам Бюджетного управления Конгресса США, в 2034 году госдолг может превысить $50 трлн.

Глава 5. Обслуживание долга: сколько стоит жить в кредит.

Цифры и факты: расходы на проценты по долгу.

Обслуживание долга — это не погашение всей суммы, а регулярная выплата процентов. Проще говоря, это «абонентская плата» за жизнь в кредит. В 2025 году США заплатят около 952 миллиардов долларов только в виде процентных выплат. Это больше, чем страна тратит на оборону, образование или транспорт.

Процентные расходы составляют уже более 3% ВВП, и по прогнозам в течение 10 лет могут достигнуть 1,8 трлн долларов в год. И это при условии, что ставка по новым облигациям не взлетит ещё выше. Если ставка ФРС останется высокой, процентные платежи станут крупнейшей статьёй бюджета.

Это создает уникальный эффект: страна тратит деньги не на развитие, а на «пролонгацию» собственной задолженности. То есть всё больше средств уходит в никуда — только ради поддержания иллюзии платёжеспособности.

Сравнение с обороной, здравоохранением и другими статьями бюджета.

Для наглядности: военный бюджет США на 2025 год — около 895 млрд долларов. То есть обслуживание долга уже обгоняет расходы на Пентагон. А ведь оборонка традиционно считается «священной коровой» американского бюджета.

Расходы на здравоохранение — около 1,5 трлн, но они хотя бы имеют эффект: лечат людей, финансируют госпитали, поддерживают медстрахование. Расходы на обслуживание долга — это деньги, которые никто не видит. Они просто «уходят» держателям облигаций. Это экономически неэффективные траты, но обязательные.

Процентные выплаты — это налоги, которые не возвращаются обществу. Они не дают экономического роста, не улучшают инфраструктуру, не повышают качество жизни. Это просто плата за прежние решения и отказ от реформ.

Кто платит и за чей счёт банкет?

Технически платит Министерство финансов США. Но фактически — американские налогоплательщики. Деньги на выплату процентов поступают из бюджета, который формируется за счёт налогов. Значит, каждый гражданин США — косвенный плательщик процентов по госдолгу.

В 2025 году на обслуживание долга в пересчёте на душу населения приходится более 2 800 долларов. И эта цифра будет расти. При этом ни один человек не получает взамен ни новой дороги, ни школы, ни медпомощи. Это просто «налог на прошлое».

Есть и косвенные плательщики — иностранные государства и центральные банки, покупающие трежерис. Но их мотивы чисто инвестиционные. Когда ставки растут, они получают больше. Когда США печатают деньги — их активы обесцениваются. Поэтому, как только доверие снижается, инвесторы начинают требовать более высокую доходность или уходить с рынка, усугубляя ситуацию.

Риски для экономики и социальных программ.

Чем больше средств уходит на обслуживание долга, тем меньше остаётся на социальные обязательства. Это ставит правительство перед выбором: урезать программы или наращивать заимствования. Обычно выбирается второй путь, что приводит к дальнейшему росту долга.

Это создает замкнутый круг: долг растёт — растут выплаты — нужно занимать ещё больше. Если экономическая ситуация ухудшится (например, начнётся рецессия), доходы бюджета упадут, а выплаты останутся. Тогда может возникнуть «дефицит для обслуживания дефицита» — очень опасная ситуация, при которой всё существование бюджета становится заложником процентных обязательств.

В долгосрочной перспективе это угрожает устойчивости всей фискальной системы США. Любая нестабильность (например, падение доходов, снижение рейтинга, уход инвесторов) способна привести к резкому скачку ставок, обвалу рынка облигаций и кризису доверия к доллару.

Глава 6. Можно ли погасить этот долг?

Теоретически — да. Практически — нет.

Формально США могут погасить свой государственный долг. Страна с самым мощным ВВП (ну, или вторым по мощи), развитой экономикой и монополией на резервную валюту имеет все инструменты для управления обязательствами. Она может увеличить налоги, сократить расходы, распродать активы или ускорить экономический рост.

Но реальность работает иначе. Погашение долга не является целью американской экономической модели. Ни один крупный политик или партия всерьёз не ставит задачу закрыть долг. Речь максимум идёт о снижении темпов роста или стабилизации на текущем уровне.

Причина проста: значительная часть финансовой системы — это именно работа с долгом, а не с его отсутствием. Государственные облигации — это основа пенсионных фондов, банковских резервов, международных валютных операций. Если США вдруг начнут сокращать долг — это вызовет шок на всех уровнях.

Почему погашение долга ≠ национальный интерес.

Погашение долга — это огромная нагрузка на бюджет. Чтобы начать сокращать основную сумму долга, а не только проценты, нужно формировать устойчивый бюджетный профицит — то есть тратить меньше, чем зарабатываешь. Это возможно только двумя способами: сокращать государственные расходы или повышать налоги.

Но оба варианта крайне непопулярны среди избирателей. Ни одна партия не пойдёт на масштабные сокращения пенсий, пособий или медицинских программ. И тем более — не будет радикально повышать налоги для бизнеса и среднего класса.

Поэтому США выгоднее просто обслуживать долг, чем гасить его. Это дешево при низких ставках и политически безопасно. Долг становится вечной частью системы — как ипотека, которую никто не собирается досрочно выплачивать, если проценты по ней минимальны.

Политическая невозможность сокращения расходов.

Федеральный бюджет США на 70% состоит из так называемых обязательных программ: Medicare, Medicaid, Social Security, пособия, выплаты ветеранам и т.д. Эти программы автоматически финансируются в полном объёме по закону — их нельзя просто урезать без законодательных изменений.

Любая попытка затронуть эти статьи расходов вызывает бурную реакцию общества, протесты, падение рейтингов. Более того, многие из этих программ растут автоматически: из-за старения населения, роста стоимости медицины и других факторов.

Поэтому любые дискуссии о сокращении расходов быстро превращаются в политическое шоу, после которого всё остаётся по-прежнему. В результате долги продолжают накапливаться — не потому что США не могут иначе, а потому что политически иначе нельзя.

Иллюзия устойчивости: «пока покупают — всё нормально».

Один из фундаментальных факторов устойчивости долга США — доверие. Пока есть покупатели на американские облигации, правительство может продолжать занимать деньги без последствий. Это создаёт иллюзию, что ситуация под контролем.

На самом деле устойчивость основана не на балансе, а на привычке. Весь мир привык считать доллар надёжным. Центробанки держат резервы в трежерис, фонды считают их «безрисковыми», и пока эта вера жива — схема работает.

Но это крайне хрупкий баланс. Если однажды начнётся массовый отказ от доллара, или рост ставок приведёт к обвалу облигаций, эта устойчивая система может рухнуть как карточный домик. И тогда вопрос будет не в том, можно ли погасить долг, а в том, можно ли удержать финансовую систему от паники.

Глава 7. Как США могут «избавиться» от долга?

1. Инфляция как инструмент.

Инфляция — один из самых древних и надёжных способов избавления от долгов. Механизм прост: если доллар теряет покупательную способность, то и долг, номинированный в долларах, становится легче обслуживать. Грубо говоря, старый долг «разбавляется» дешевыми новыми деньгами.

Например, если долг составляет $30 трлн, и инфляция 5% в год, то за 10 лет реальная стоимость долга в пересчёте на «нынешние деньги» значительно снижается. Доходы бюджета также растут вместе с инфляцией (за счёт роста номинальных цен и зарплат), что делает обслуживание долга относительно проще.

Проблема в том, что инфляция — это налог на всех. Она снижает реальные доходы, обесценивает накопления, бьёт по покупательной способности. Но с политической точки зрения это «удобная» мера: инфляция не требует голосований в Конгрессе, её можно объяснить глобальными причинами, и вина за неё размазана по всем слоям общества.

2. Финансовая репрессия.

Финансовая репрессия — это ситуация, при которой государство принуждает участников рынка держать свои активы в «недоходных» инструментах. То есть вынуждает покупать госдолг под низкий процент, даже если он ниже инфляции. В результате реальные потери ложатся на банки, фонды, граждан, а государство выигрывает.

США уже применяли этот метод после Второй мировой войны. Тогда реальные ставки были отрицательными, но законы и регуляции обязывали банки и пенсионные фонды держать значительную часть активов в облигациях казначейства.

Сейчас всё повторяется в более «мягкой» форме: финансовые регуляции рекомендуют хранить активы в «безрисковых» трежерис, а макроэкономическая политика сдерживает ставки при высокой инфляции. Фактически, правительство перекачивает потери от долга в пассивы частных инвесторов.

3. Экономический рост.

В учебниках это называется «стратегия роста». Смысл в том, чтобы разогнать экономику так, чтобы ВВП рос быстрее, чем госдолг. В результате даже растущий номинальный долг будет занимать всё меньшую долю от экономического пирога.

Пример: если долг составляет 100% ВВП, а экономика растёт на 5% в год при дефиците в 2% — со временем долг стабилизируется и даже снизится. Так было в послевоенные десятилетия, когда американская экономика стремительно росла, а долг падал по отношению к ВВП.

Но есть нюанс: в современной экономике такие темпы роста недостижимы без пузырей или внешних шоков. Рост США в последние 20 лет колеблется в пределах 1,5–2,5% в год, а дефицит бюджета устойчиво выше 5%. То есть модель не работает — долг растёт быстрее экономики.

4. Новый формат: цифровой доллар и “великое обнуление”.

Некоторые эксперты и аналитики — от Портера Стэнсберри до Джима Рикардса — считают, что однажды США (и не только) попытаются осуществить «финансовую перезагрузку». Речь идёт не о прямом дефолте, а об изменении самой структуры системы.

Один из вариантов — введение цифрового доллара (CBDC), который будет контролироваться напрямую ФРС. Через него можно будет управлять процентами, оборотом, стимуляцией расходов и даже «обнулением» отдельных обязательств (например, долгов определённых категорий населения).

Другой вариант — международный переход к новой резервной валюте или мультивалютной системе, при которой доллар утратит доминирование. Это может дать США возможность реструктурировать долг на новых условиях, хотя и приведёт к потере глобального доверия.

5. Прямые манипуляции и нестандартные меры.

Если ситуация станет критической, США могут прибегнуть к более радикальным мерам. Например:

• Установление обязательных квот для пенсионных фондов на покупку трежерис.
• Смена механизма расчёта долга (например, исключение долга перед внутренними фондами).
• Создание «псевдособственности» — когда долг просто перекладывается между государственными структурами.
• Разработка альтернативных инструментов «квазидолга» — например, социальные облигации или долговые токены.

На практике это будет означать не избавление от долга, а переформатирование его восприятия обществом. Главное — сохранить контроль, даже если цифры становятся абсурдными. Это уже не экономика, а политика и психология массового восприятия.

Глава 8. Мировая зависимость от долга США.

Почему даже критики США покупают американские облигации.

На первый взгляд это парадокс: государства, открыто критикующие внешнюю политику США (включая Китай, Саудовскую Аравию и до недавнего времени Россию), продолжают держать значительные объёмы американских гособлигаций. Но логика здесь не в симпатиях, а в надёжности и масштабах системы.

Доллар — глобальная резервная валюта. Практически все международные расчёты (от торговли нефтью до покупки зерна) осуществляются именно в долларах. А это значит, что странам нужны долларовые резервы. И самый ликвидный, стабильный и доступный инструмент хранения этих резервов — это облигации Министерства финансов США.

Даже если у вас геополитические разногласия с Вашингтоном, вам нужны «сейфовые» активы для стабилизации собственного бюджета, валюты и торгового баланса. США этим и пользуются: долг становится не только финансовым, но и политическим инструментом влияния.

Сценарий отказа от доллара: кто, как, и чем это закончится?

Несколько стран, включая Россию, Иран, Китай и Бразилию, в последние годы активно продвигают идею дедолларизации — сокращения зависимости от доллара в международной торговле. В рамках БРИКС даже обсуждаются альтернативные расчётные единицы, торговля в национальных валютах, цифровые платформы.

На практике это реализуется медленно. Торговля в юанях, дирхамах, рублях возможна в двустороннем формате, но когда дело доходит до резервов, ситуация иная. В мире нет другого инструмента с сопоставимой ликвидностью, масштабом и доверием, как у американских трежерис.

Отказ от доллара — это не технический вопрос, а цивилизационный. Для его реализации нужна не просто воля отдельных стран, а масштабная перестройка мировой финансовой архитектуры: создание новых расчётных центров, арбитражных структур, валютных фондов. Это процесс не лет, а десятилетий.

Роль Китая, Японии, ЕС, России, стран БРИКС.

Китай — крупнейший держатель американского госдолга среди иностранных стран (наравне с Японией). Пекин активно диверсифицирует резервы, увеличивает долю золота, наращивает вложения в евро и юань, но всё ещё зависит от доллара. У Китая слишком большие экспортные интересы в США, чтобы резко отказаться от трежерис.

Япония — стратегический союзник США и консервативный инвестор. Японские пенсионные фонды, банки и страховые компании традиционно вкладывают в американские облигации как в «безрисковые» активы. Любой обвал этих активов угрожает стабильности самой Японии.

Евросоюз не готов взять на себя роль альтернативы доллару. Евро — вторая по значимости валюта в мире, но рынок долговых обязательств ЕС слишком фрагментирован, а геополитическая автономия Евросоюза — под вопросом.

Россия — одна из немногих стран, которые практически полностью вышли из долларовой зоны. После 2014 года начался процесс сокращения доли доллара в резервах, а в 2021–2022 годах Минфин и ЦБ полностью избавились от трежерис. Взамен — золото, юани, дирхамы. Этот опыт важен, но пока уникален и сопряжён с высокими издержками.

БРИКС планируют создание собственной резервной системы и альтернативной валюты. Но на текущем этапе это больше декларация, чем механизм. Страны БРИКС слишком разные по структуре экономики и политическим интересам, чтобы быстро заменить доллар чем-то единым.

Глава 9. Что говорят экономисты и «противники системы»?

Кэрол Рот: Америка — заложник своей долговой зависимости.

Кэрол Рот, бывший инвестиционный банкир, экономический обозреватель и автор книги «You Will Own Nothing», открыто говорит: долг стал инструментом порабощения, а не развития. По её мнению, федеральное правительство США превратилось в безответственного заемщика, который втягивает в систему долговой зависимости всех граждан, включая будущие поколения.

Она указывает, что современная модель долга направлена не на развитие экономики, а на сохранение контроля. Бюджетные программы постоянно расширяются, выплаты увеличиваются, заимствования растут, а решения о сокращении расходов или повышении налогов политически невозможны. В результате создаётся долговая яма, которую уже невозможно закрыть «традиционными» способами.

Государство превратилось в паразита, который берёт в долг у будущего, чтобы купить настоящее политическое спокойствие.

Она также считает, что цифровая трансформация финансовой системы — это попытка скрытного перехода к модели, где граждане больше не будут владеть своими активами напрямую, а долги станут поводом для жёсткого контроля и перераспределения собственности.

Портер Стэнсберри: «Кто успел выйти из системы — выжил».

Портер Стэнсберри, один из самых известных аналитиков, основатель Stansberry Research и автор множества прогнозов по долговым рынкам, утверждает: глобальная долговая система на грани коллапса. Он называет её «иллюзией стабильности, поддерживаемой верой, но не реальностью».

Он указывает, что большая часть покупателей американского долга (пенсионные фонды, банки, иностранные центробанки) держит облигации не потому, что они выгодны, а потому, что считаются безопасными — в теории. Но при росте ставок и падении покупательской способности доллара, эта безопасность превращается в фикцию.

Стэнсберри советует инвесторам выйти из долларовых долговых активов и перейти в «твёрдые формы» капитала: золото, стратегические акции, землю, энергоносители. По его словам: «Если ты держишь долг, ты держишь обещание. А если государство решит, что оно больше ничего не должно — ты останешься с бумажкой».

Майкл Бьюрри и Рэй Далио: предупреждения изнутри системы.

Майкл Бьюрри, легендарный инвестор, предсказавший кризис 2008 года, неоднократно заявлял, что рынок американских облигаций переоценён и уязвим. В своих публичных сделках он регулярно делает ставку против трежерис, указывая на то, что рост доходностей при сохраняющемся дефиците приведёт к цепной реакции распродаж.

Он также считает, что текущая политика ФРС не решает проблему долга, а маскирует её. Повышение ставок вызывает давление на экономику, но не сокращает расходы правительства. В результате ситуация ухудшается: рост процентных выплат делает долг ещё более токсичным.

Рэй Далио, основатель крупнейшего в мире хедж-фонда Bridgewater Associates, развивает более системный взгляд. Он утверждает, что США находятся на финальной стадии долгового суперцикла, когда традиционные инструменты управления уже не работают. Следующий шаг — кризис доверия, смена глобального валютного порядка и переход к мультивалютной системе, где доллар больше не будет доминировать.

Далио отмечает, что в истории каждая империя, накапливавшая чрезмерный долг, сталкивалась с инфляцией, политическим кризисом, ослаблением валюты и потерей статуса. Он приводит примеры Голландии, Великобритании и Франции, и намекает, что США могут быть следующими, если не изменят курс.

Нассим Талеб, Нуриэль Рубини и другие мрачные прогнозы.

Нассим Талеб, автор «Чёрного лебедя», считает, что долговая система США напоминает «устройство с жирной кнопкой самоуничтожения». Его основная мысль: устойчивость системы зиждется на невозможности отказа от доллара. Но если глобальное доверие к нему пошатнётся — всё рухнет лавинообразно.

Нуриэль Рубини, профессор Нью-Йоркского университета и консультант по глобальным рискам, считает, что мир движется к «системному долгу», который не будет решён без инфляционного шока или цифрового перезапуска. Он предупреждает:

Если центральные банки продолжат монетизацию долгов, доллар превратится в инструмент разрушения среднего класса.

Оба эксперта подчеркивают: проблема не в цифрах, а в динамике. Пока долг растёт быстрее ВВП, а процентные выплаты обгоняют реальные доходы, система работает как пирамида. Только вместо вкладчиков — народы и государства.

Цифровой контроль как выход, но и угроза.

Идея цифрового доллара (CBDC), продвигаемая ФРС, Министерством финансов и международными структурами вроде МВФ, всё чаще рассматривается как «план Б» для долгосрочного управления системой. Потенциальные преимущества — прозрачность, снижение транзакционных издержек, гибкость монетарной политики.

Однако критики указывают на риски: введение CBDC может привести к централизованному контролю над всеми денежными потоками. Это позволит правительству вводить отрицательные ставки, замораживать средства, ограничивать траты, поощрять «социально желательные» расходы и наказывать за «недопустимое» поведение.

Некоторые называют это «финансовым концлагерем» под предлогом эффективности. Если цифровая валюта будет использоваться как средство перераспределения долговых обязательств или обнуления прежних обязательств населения, это станет фундаментальной трансформацией самой идеи денег.

Академическое сообщество: консенсуса нет.

Среди академических экономистов нет единого мнения о том, насколько опасен государственный долг США. Некоторые, как Пол Кругман, утверждают, что высокий долг — это приемлемо, если страна занимает в своей валюте и инфляция под контролем. По его мнению, проблема не в долге, а в бездействии правительства во времена спада.

Другие, как Лоуренс Саммерс или Кеннет Рогофф, гораздо более осторожны. Они предупреждают, что долговая устойчивость не бесконечна, и слишком долгое пребывание в «режиме долгового расширения» может привести к скачкообразному падению доверия. Саммерс говорит:

Кризис начинается не тогда, когда долг слишком большой, а когда в него перестают верить.

Таким образом, даже среди уважаемых учёных идёт спор между теми, кто считает долг инструментом роста, и теми, кто видит в нём замедленный триггер для будущего кризиса. И пока они спорят — долг растёт, и платить по нему в будущем будут те, кто в споре не участвовал.

Глава 10. Практический взгляд: почему это важно лично вам?

Влияние на курсы валют, инвестиции, пенсии.

Хотя тема госдолга США кажется далёкой и абстрактной, её последствия затрагивают практически каждого — даже тех, кто никогда не покупал облигации и не держал доллары. Рост долга и его обслуживание напрямую влияют на курс валют, процентные ставки, инфляцию и стабильность всей финансовой системы.

Когда США увеличивают заимствования, инвесторы требуют более высокую доходность по трежерис. Это поднимает ставки по всему миру. Центральные банки вынуждены реагировать, повышая свои ключевые ставки, чтобы избежать оттока капитала. В результате дорожают кредиты — от ипотеки до потребительских займов.

Одновременно с этим доллар может колебаться. Если инвесторы теряют доверие к американским обязательствам, доллар слабеет — это влияет на экспорт, импорт, стоимость сырья и даже фондовые рынки. А для тех, у кого пенсии, накопления или бизнес завязаны на долларовую систему, последствия могут быть ощутимыми.

Почему инфляция в США — это инфляция в мире.

США — главный источник мировой инфляции, когда речь идёт о монетарной политике. Печатается больше долларов — дорожают глобальные товары, особенно сырьё и энергоносители. А так как большая часть мировой торговли осуществляется именно в долларах, это автоматически затрагивает и национальные валюты других стран.

Например, если ФРС запускает новый раунд количественного смягчения, это разгоняет цены на нефть, металлы, зерно. В странах с импортозависимой экономикой это трансформируется в рост цен на бензин, продукты, стройматериалы и т.д. В итоге, инфляция, вызванная политикой США, становится проблемой всех.

В условиях высоких долгов Соединённые Штаты заинтересованы в умеренной инфляции, потому что она обесценивает долг. Но для других стран это означает рост цен без соответствующего роста доходов. По сути, остальной мир субсидирует американскую долговую модель — за свой счёт.

Какие активы выигрывают от долговых перегибов.

Когда государственный долг выходит из-под контроля, инвесторы начинают искать способы защитить свой капитал. Есть три основных направления, куда традиционно уходит капитал в такие периоды:

• Золото и серебро. Исторически — главный инструмент защиты от инфляции и падения валют. Когда падает доверие к доллару, спрос на драгметаллы растёт.
• Реальные активы: земля, недвижимость, сырьевые компании. Они сохраняют или увеличивают стоимость, когда деньги обесцениваются.
• Качественные акции с сильным денежным потоком, особенно в секторах энергетики, обороны и продовольствия.

Новые инструменты вроде биткойна тоже позиционируются как альтернатива «государственным» деньгам, но они остаются слишком волатильными и зависят от доверия к технологии, а не к активу как таковому.

Всё чаще встает вопрос: чем владеть, чтобы не зависеть от бумажных обязательств, которые могут быть девальвированы, аннулированы или превращены в инструмент контроля. И чем менее устойчив долг США — тем острее этот вопрос.

Как государствам и частным лицам защищаться от «финансового цунами»?

Для стран — лучший способ защиты от американского долга — это дедолларизация. Это означает диверсификацию резервов: перевод части активов в золото, другие валюты (юань, дирхам, рубль), инвестиции в реальные активы. Многие страны уже идут этим путём: от Китая до Ирана и России.

Для частных лиц стратегия та же, но с поправкой на масштаб: нельзя зависеть только от фиатной валюты. Разумная часть накоплений должна находиться в активах, которые не зависят от обещаний государства. Это могут быть драгоценные металлы, недвижимость, надёжные иностранные активы или бизнесы, устойчивые к инфляции.

Также важно следить за тем, что происходит в налоговой и финансовой политике. Если государство вдруг начинает «защищать» вас от кэша или предлагает «удобную» цифровую валюту — стоит насторожиться. История показывает: когда государство слишком активно заботится о вашей ликвидности, оно может забрать не только инфляцией, но и регуляцией.

Заключение.

Государственный долг США — это не просто экономический показатель, а символ глобальной системы, в которой живёт и дышит весь мир. Пока он существует, мировые рынки, национальные валюты и индивидуальные финансы зависят от решений нескольких структур в Вашингтоне и Нью-Йорке. Это придаёт США гигантское преимущество, но и делает всех остальных уязвимыми.

Мы увидели, что погасить этот долг никто не собирается. Система построена так, чтобы перераспределять риски: от государства — к гражданам, от США — к другим странам, от элит — к налогоплательщикам. Механизмы «решения проблемы» — инфляция, цифровой контроль, манипуляции с рынками — уже задействованы, и скорость их применения только возрастает.

Долг — это способ контроля и инструмент влияния. И если раньше он работал в пользу развития, то сегодня всё чаще становится поводом для ужесточения политики, давления на инакомыслящих и сокращения реальной свободы. В такой ситуации каждому — от инвестора до обычного гражданина — важно не только следить за цифрами, но и понимать, как именно устроена эта система.

Грамотность, критическое мышление и диверсификация — вот три главных ответа на любой финансовый вызов будущего. Госдолг США может быть вечным, но личная наивность в вечность не входит.

Бонус. Госдолг США, гегемония доллара и дедолларизация.

Связан ли госдолг США с гегемонией доллара?

Да, напрямую. Госдолг США — это следствие и инструмент гегемонии доллара.

Почему:

1. Спрос на доллар → спрос на американский долг. Чтобы покупать нефть, делать международные переводы, хранить резервы — нужны доллары. А лучший способ хранить доллары — это покупать американские облигации (трежерис). Чем выше мировой спрос на доллар, тем легче США занимают деньги.
2. США могут занимать бесконечно, потому что весь мир держит их долг. Это работает как вечная кредитка: тратим — выпускаем облигации — покупают все, даже враги. Почему? Потому что альтернатив нет. И потому что доллар = «мировая бухгалтерия».
3. Стабильный доллар делает трежерис «безрисковыми» активами. Пока доллар считается надёжным — никто не боится, что США не расплатятся. Даже если долг огромен, главное — что его можно продать в любую минуту.

Что будет, если дедолларизация наберёт обороты?

Вот цепочка событий, если мир массово начнёт отказываться от доллара:

1. Падает спрос на трежерис. Меньше стран и фондов покупают американский долг. Чтобы привлечь покупателя, США придётся повышать доходность по облигациям. А это = рост расходов на обслуживание долга.
2. Взлетают процентные ставки. Чтобы покрыть дефицит и погасить старые долги, нужно выпускать новые облигации, но под более высокий процент. Сейчас обслуживание обходится почти в $1 трлн в год — а если ставки вырастут? Будет $2–3 трлн.
3. Обвал доверия. Если трежерис перестанут считать «безрисковыми», инвесторы начнут выходить. Это ударит по всей системе: от банков и пенсионных фондов до ФРС.
4. Доллар ослабнет. Падает курс доллара → растёт импортная инфляция в США → население беднеет → усиливается социальная напряжённость.
5. Финансовый и политический кризис. США не смогут финансировать бюджет без бесконечного заимствования. Возникнет необходимость резать расходы, печатать деньги, вводить жёсткие меры. Это будет не дефолт в классическом смысле, а «дефолт через инфляцию».

Итог:

• Госдолг США держится на вере в доллар.
• Доллар держится на вере в США.
• Если вера исчезнет — обе конструкции рухнут.

Дедолларизация = прямой удар по возможности США жить в долг. А значит — по их внутренней стабильности, бюджету, политике, роли в мире.

Бонус №2. Что бывает с теми, кто хочет отказаться от доллара, но не имеет ядерного оружия?

Ливийский урок: золотой динар против долларовой империи.

В начале 2000-х годов Муаммар Каддафи, лидер Ливии, предложил создать единую африканскую валюту — золотой динар, обеспеченную реальным золотом. Он хотел перевести расчёты за ливийскую нефть и другие ресурсы из долларов и евро в новую независимую валюту. Более того, он предлагал другим африканским странам присоединиться к этому проекту и создать альтернативную финансовую систему, независимую от Запада.

Ливия имела для этого все основания: большие запасы золота (более 140 тонн), стабильную нефтяную экономику, дипломатическое влияние в Африке. В случае успеха, проект мог бы подорвать монополию доллара в нефтяной торговле и создать опасный прецедент: расчёты за ресурсы вне долларовой зоны.

Это был не просто вызов финансовому порядку. Это был удар по основам мировой долларовой системы — той самой, которая позволяет США жить в долг без последствий.

Реакция: гуманитарные бомбы по валютной независимости.

В 2011 году США и союзники по НАТО начали военную операцию в Ливии под предлогом «гуманитарного вмешательства». Формально — защита гражданского населения. Фактически — целенаправленное уничтожение ливийского государства. Через несколько месяцев Каддафи был зверски убит, Ливия превратилась в территорию хаоса, а идея золотого динара исчезла вместе с ним.

Существуют утечки (в том числе от Wikileaks), в которых Хиллари Клинтон и другие западные чиновники обсуждают угрозу, которую представлял проект Каддафи для долларовой и франковой системы. Франция, США и Великобритания прекрасно понимали, что если хотя бы часть Африки перейдёт на расчёты в золоте — доллару придётся уступать позиции. Это было недопустимо.

Слабая военная защита и отсутствие союзников сделали Ливию лёгкой мишенью. В современном мире финансовая независимость без военной силы — почти смертный приговор.

Вывод: в финансовой геополитике сила решает всё.

Ливия показала, что попытки выйти из долларовой системы не прощаются, если за тобой нет реального щита. Финансовая независимость без армии — это вызов, который быстро превращается в мишень. Особенно если дело касается нефти, золота и международных расчётов.

Поэтому те, кто реально может бросить вызов доллару, — Китай, Россия, Иран — делают это крайне осторожно, постепенно и всегда параллельно с наращиванием военной и технологической мощи. Они понимают, что экономическая свобода без военной защиты — это не свобода, а самоубийство.

Мир, в котором доллар — это не просто валюта, а инструмент власти, не позволяет выйти из системы без последствий. И Ливия — жестокое напоминание об этом.

Бонус №3. Трамп предлагает отменить потолок госдолга: шаг к спасению или к краху?

Что предложил Трамп и почему это важно?

4 июня 2025 года президент США Дональд Трамп выступил с громким заявлением: он призвал полностью отменить потолок государственного долга, чтобы «предотвратить экономическую катастрофу». По его словам, лимит долга слишком опасен, чтобы оставлять его в руках политиков, которые могут использовать его в качестве инструмента давления, не думая о последствиях для страны и мира.

Лимит долга должен быть полностью отменен, чтобы предотвратить экономическую катастрофу. Он слишком разрушителен, чтобы отдавать его в руки политиков, которые могут захотеть им воспользоваться, несмотря на ужасные последствия, которые он может иметь для нашей страны и, косвенно, даже для всего мира.

Эта позиция имеет серьёзный политический и экономический подтекст. Потолок долга — формальное ограничение на заимствования, установленное Конгрессом. Его периодически «поднимают» или временно «замораживают», когда правительству не хватает денег на выплаты и нужно продолжать занимать. Фактически это инструмент, с помощью которого одни политические силы могут шантажировать другие.

Трамп предлагает устранить саму возможность такой блокировки: чтобы правительство США могло занимать без ограничений, как корпорация с неограниченной кредитной линией. Это заявление совпало с прогнозом Бюджетного управления Конгресса, которое предупредило: если потолок не будет повышен, дефолт возможен уже к августу-сентябрю 2025 года.

Зачем вообще нужен потолок госдолга?

Потолок госдолга был введён в 1917 году и задумывался как способ контроля над бюджетной дисциплиной. Его смысл — не допустить безудержного заимствования. Если долг приближается к лимиту, Конгресс должен либо сократить расходы, либо повысить потолок. Это должно было дисциплинировать политиков.

Однако в реальности потолок давно стал политической игрушкой. Его поднимают регулярно (более 100 раз за последние 80 лет), причём почти всегда — в последний момент. Иногда это используется как инструмент давления: партия оппозиции может заблокировать повышение лимита, требуя уступок по другим вопросам. Рынки нервничают, рейтинговые агентства угрожают снижением рейтинга, а мир смотрит на США с недоверием.

Отсюда и логика Трампа: если инструмент приводит только к хаосу — проще его выкинуть. Но так ли это безопасно?

Отмена потолка: спасение от шантажа или ускорение краха?

С одной стороны, отмена потолка избавила бы экономику США от регулярных «театров шантажа» в Конгрессе. Не было бы угрозы дефолта просто из-за политических игр. Это снизило бы рыночную нестабильность и укрепило краткосрочную устойчивость финансовой системы.

С другой стороны — последствия могут быть опасными. Без потолка долг будет расти вообще без ограничений. Сейчас хоть какая-то точка контроля есть — пусть политическая и символическая. Без неё правительство будет бесконтрольно наращивать заимствования, как ребёнок, которому разрешили бесконечно брать из кассы.

Кроме того, отмена потолка может вызвать психологический слом у инвесторов. Они привыкли к тому, что в США есть хоть какая-то процедура самоконтроля. Если её убрать — доверие может пострадать, особенно в сочетании с ростом инфляции, геополитических рисков и политической поляризации.

Что это значит для будущего госдолга?

По прогнозам Бюджетного управления Конгресса, в 2034 году долг США может превысить $50 трлн. И это при сохранении текущих трендов. Без потолка — цифра может быть ещё выше. Это приведёт к росту процентных выплат, увеличению доли бюджета, идущей на обслуживание долга, и, в конечном счёте, к снижению гибкости всей американской экономики.

Таким образом, инициатива Трампа — это не просто экономическое предложение. Это выбор между управляемым хаосом и полной свободой, которая может оказаться свободным падением. Решение этого вопроса покажет, насколько США готовы пожертвовать символами ради практичности — или наоборот, сохранить рамки, даже если они давно стали бутафорскими.