Американская исключительность: миф, который стоит дорого миру.

Это не просто идея, а фундамент, на котором США строят внешнюю политику, культуру, образование и право на мировое господство. Американская исключительность — это не патриотизм, а инструмент влияния. Внутри США она формирует гордыню, вовне — агрессию, подаваемую как миссия. За этой «светлой» концепцией скрываются войны, оккупации и разруха для тех, кто не вписался в сценарий.

Но откуда пошло это чувство особой избранности? И почему оно до сих пор остаётся центральным мифом американской государственности? Ответы — в истории, в религии и в геополитике. Пора разобрать это без иллюзий.

Глава 1. Определение.

Этимология термина.

Термин «американская исключительность» происходит от английского выражения American exceptionalism. В его основе — латинское excipere, означающее «выделять, исключать». Слово приобрело идеологическую нагрузку в начале XX века, когда стало использоваться для обозначения уникального пути развития США, их миссии и особых прав на международной арене.

Изначально это была концепция политических философов и историков, но с течением времени она превратилась в идеологический стержень — от учебников до предвыборных речей.

Что такое американская исключительность?

Американская исключительность — это идеология, согласно которой США представляют собой уникальную нацию с особой исторической миссией, ценностями и правом действовать независимо от общепринятых международных норм.

Её сторонники считают, что Америка не просто одна из стран, а единственная истинная модель для подражания, и именно поэтому она вправе диктовать условия, вмешиваться в дела других государств и вести войны во имя «мирового блага».

Что такое американская исключительность простыми словами?

Американская исключительность — это убеждение, что американцы лучше всех просто потому, что они американцы. Это идея, что им «можно больше», потому что они «несут свободу и порядок». В её логике американские интересы — всегда правы, даже если для этого нужно разрушить чужую страну.

Грубо говоря, если США бомбят — это не агрессия, а «борьба с диктатурой». Если вводят санкции — это не шантаж, а «защита прав человека». Исключительность позволяет им не отвечать за последствия, потому что они якобы выше правил, которые навязывают другим. По сути, американская исключительность — это объяснение, почему США могут пользоваться правом сильного.

Глава 2. Религиозные корни: «сияющий град на холме».

Пуритане и «богоизбранная миссия».

Истоки американской исключительности уходят в XVII век, когда первые английские пуритане прибыли на территорию будущих США. Эти переселенцы воспринимали себя как «новый Израиль» — народ, избранный Богом для особой миссии. Они бежали из Европы не просто ради свободы, а ради построения идеального общества, основанного на библейских принципах.

Пуританская культура была глубоко религиозной, и в её основе лежала идея «завета с Богом». Если они построят правильное общество, Бог благословит их землю. А если согрешат — постигнет кара. Уже тогда формируется чёткое разделение: «мы» — носители истины, «они» — заблудшие или враждебные.

«Сияющий град на холме» — метафора избранности.

Выражение «сияющий град на холме» происходит из Евангелия от Матфея (5:14): «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на вершине горы». Эта цитата стала символом для первых поселенцев. Губернатор колонии Массачусетс-Бей, Джон Уинтроп, в 1630 году использовал её в речи, заявив, что Америка станет таким городом, «на который будут смотреть все».

«Сияющий град на холме» — это религиозный образ будущего идеального общества, которое будет служить примером для всего мира. По сути, речь шла о Новом Иерусалиме — земной проекции небесного порядка, предшествующего Апокалипсису. Это не просто утопия, а модель для глобального подражания.

Позже именно этот образ и стал ядром будущей идеологии американской исключительности: США — как моральный маяк, как спаситель мира, как проводник истины. Идея работает на бессознательном уровне, особенно среди религиозной части населения.

От мистицизма к геополитике.

С течением времени «сияющий град» перестал быть сугубо религиозным образом. Он стал политической метафорой и инструментом идеологического влияния. Почти каждый американский президент использовал этот образ — от Кеннеди до Рейгана, а позже и до Трампа. Но если для Уинтропа это был духовный ориентир, то для современной элиты — оправдание экспансии и доминирования.

Идея богоизбранности трансформировалась во всепрощающее самодовольство: Америка может ошибаться, но всё равно «остаётся хорошей», потому что её миссия выше всех. Так религиозная вера стала оправданием геополитических авантюр, а символ «града на холме» — вывеской для военных баз, авианосцев и «миссий по защите демократии».

Глава 3. Идеология экспансии: от континента к планете.

Доктрина Manifest Destiny.

В XIX веке идея американской исключительности обрела новую форму — доктрину Manifest Destiny, или «явного предназначения». Её суть: США якобы предопределено Богом распространиться на весь континент от Атлантики до Тихого океана. Это стало официальным моральным обоснованием территориальной экспансии, войн и геноцида коренных народов.

Эта идеология не была маргинальной. Её активно поддерживали политики, пресса, церкви. Америка больше не просто «сияющий град» — она имеет божественное право захватывать территории и превращать их в части себя. Любое сопротивление трактовалось как «варварство», а военные действия — как «цивилизационная необходимость».

Завоевание Запада и уничтожение индейцев.

Под флагом Manifest Destiny происходили:

1. насильственное вытеснение и уничтожение индейских племён,
2. массовое переселение («тропа слёз»),
3. захват земель Мексики (Техас, Калифорния, Нью-Мексико),
4. милитаризация внутренних территорий.

Это был внутренний аналог будущей внешней политики США: захват, насильственная интеграция, подавление сопротивления, оправданные «высшей миссией». Те же шаблоны позже повторятся в Ираке, Афганистане, Югославии — только в международном масштабе.

От территории к идеологии.

Когда континент был полностью под контролем, экспансионизм не закончился. Он просто сменил форму. Началась фаза внешней экспансии через идеологию. Концепт Manifest Destiny расширился до «глобального предназначения» — теперь США должны были нести свою систему ценностей всему миру.

Так исключительность США стала не только моральной позицией, но и геополитической программой. Мир делится на «свободных» (союзников США) и «несвободных» (тех, кого надо изменить или разрушить). Это логика миссионерства с пушкой: если ты не хочешь стать как мы — ты наш враг.

Глава 4. Исключительность и мировые войны.

Первая мировая война: США — спаситель Европы?

Участие США в Первой мировой войне стало первым крупным внешнеполитическим выходом страны на мировую арену. Хотя американское вмешательство началось только в 1917 году, уже тогда формируется нарратив: Америка пришла спасти Европу от саморазрушения.

После войны США выступают как моральный арбитр, несмотря на то что их потери и вклад были несоизмеримо меньше, чем у европейских держав. Но исключительность требует именно такого взгляда: Америка — не просто участник, а «миротворец» и «вдохновитель новой эпохи».

Вторая мировая: кто победил на самом деле?

Реальным победителем нацизма стал Советский Союз. Это исторический факт: более 27 миллионов погибших, решающие битвы под Москвой, Сталинградом и Курском. Но в американской версии истории постепенно формируется образ, в котором именно США — главный герой победы над злом.

Эта интерпретация активно внедрялась после войны и усилилась в XXI веке. Сегодня, при втором сроке Трампа, мы видим откровенное переписывание истории: США якобы «остановили Гитлера» и «освободили мир». СССР в этой версии превращается в «союзника», чья «помощь» была «несоизмеримо меньше».

Это ложь, но политически выгодная. Она позволяет США морально закрепиться в роли «антинацистского спасителя человечества», что даёт право судить, вторгаться, наказывать — под предлогом «борьбы с новым злом».

И да, есть альтернативная версия формирования Третьего рейха. С ней Вы можете ознакомиться в статье «Третий рейх по заказу: Британия, США и рождение чудовища».

Создание «мирового порядка» после войны.

После Второй мировой США стали основателями ключевых международных структур: ООН, МВФ, ВТО, НАТО. Всё это подавалось как «строительство справедливого мира». Но на деле речь шла о создании управляемого мира под контролем США.

Американская исключительность стала официальным кредо внешней политики. США — не одна из стран, а «гарант порядка». Именно тогда закрепился тезис: если Америка участвует в конфликте — значит, она на стороне добра. А значит, любые её действия — легитимны, независимо от последствий.

Формирование мифа: Америка как «борец с мировым злом».

Этот образ был стратегически важен во время Холодной войны, но его основа закладывалась именно после 1945 года. Америка подаётся как страна, которая спасла человечество от нацизма и теперь должна спасти его от коммунизма, терроризма, автократий и всех, кто «отклоняется» от американской модели.

Победа во Второй мировой стала идеологическим капиталом США, который они до сих пор используют как моральный щит. Именно он позволяет им вмешиваться, разрушать, переучивать и при этом называть это «борьбой за свободу». И чем меньше говорят о вкладе СССР, тем легче продавать миру эту упрощённую и ложную картину.

Глава 5. Холодная война: исключительность против «империи зла».

СССР как абсолютный антипод.

После Второй мировой войны на место нацистской Германии в американской мифологии встал новый враг — Советский Союз. США больше не могли претендовать на моральную монополию, пока рядом существовала альтернатива с другим мировоззрением, культурой и моделью развития. СССР стал идеологическим вызовом американской исключительности.

В ответ США оформили своё превосходство не только как военное или экономическое, но и как цивилизационную обязанность. Холодная война была не просто геополитическим конфликтом, а борьбой Добра и Зла в американском нарративе. А если так — то любое средство, направленное против СССР, автоматически становилось «правильным». Для понимания можно ознакомиться с информацией об операции «Дропшот».

Америка как моральный арбитр планеты.

Именно в этот период утверждается идея, что США — это не просто государство, а опора мира. Они позиционируют себя как главный противовес тоталитаризму, источник свободы, демократии, религиозной и экономической свободы. Вся планета должна быть благодарна Америке — потому что она «держит баланс».

На практике это означало: если США вмешиваются в конфликт, свергнут правительство или развяжут прокси-войну — это не агрессия, а мировая миссия. Такой подход позволил им вести политику вмешательства по всему миру — от Кореи до Латинской Америки — без угрызений совести и международной критики.

Культурная экспансия как оружие исключительности.

Важнейшим фронтом Холодной войны стала не армия, а информационное и культурное поле. США создали мощную систему распространения своих ценностей через:

• Голливуд и массовую культуру;
• радио «Свобода» и «Голос Америки» (признаны иноагентами);
• образовательные обмены и стипендии;
• НКО, «гуманитарные миссии», культурные центры.

Это не просто пропаганда. Это была целенаправленная стратегия переформатирования сознания, особенно в странах «третьего мира» и среди интеллектуалов. Исключительность США встраивалась в голову как «естественный порядок».

Роль спецслужб и сетей влияния.

ЦРУ и другие разведывательные структуры играли ключевую роль в укреплении исключительности. Под прикрытием борьбы с коммунизмом они создавали, финансировали и направляли сети влияния в десятках стран: поддерживали «лояльных» лидеров, устраняли неугодных, организовывали перевороты и провокации.

Но всё это подавалось не как теневая война, а как борьба за свободу. Исключительность давала индульгенцию: Америка якобы не может делать зло, даже если методы выглядят варварски. Главное — результат. А результатом должна была стать планета, устроенная по американским лекалам.

Глава 6. После 1991 года: монополия на истину.

Крах СССР как идеологический триумф.

Распад Советского Союза в 1991 году стал для США моментом, когда идея исключительности перешла из оборонительной в наступательную фазу. Больше не было равного противника, а значит, не было сдерживающего фактора. США получили уникальный статус — они стали не просто сверхдержавой, а глобальной нормой.

Американские элиты восприняли крушение СССР не просто как победу в Холодной войне, а как доказательство того, что альтернатив быть не может. Демократия в американском стиле, капитализм, открытые рынки и военное превосходство — всё это теперь объявлялось «единственно возможным путем» для всего человечества.

Экспорт демократии как инструмент передела мира.

Вместо честной конкуренции США начали наращивать экспансию через лозунги. Концепция «экспорта демократии» стала прикрытием для:

• вмешательства во внутренние дела других стран,
• смены правительств под видом «демократизации»,
• военных интервенций в стратегических регионах,
• создания зависимых режимов и оккупационных администраций.

Парадокс: демократия, продвигаемая американцами, часто приходила на танках, с беспилотниками, санкциями и авиаударами. Но благодаря мифу об исключительности эти действия преподносились как благородная миссия.

Неоконы как идеологи нового мирового порядка.

В этот период особенно усиливается влияние неоконсерваторов. Они формулируют прямую доктрину: США не только имеют право вмешиваться, но и обязаны это делать, чтобы «обеспечить стабильность» и «предотвратить тиранию». Их идеология стала официальной во времена Джорджа Буша-младшего и активно реализовывалась после 11 сентября 2001 года.

С этого момента любая страна, не вписывающаяся в американскую картину мира, становилась «угрозой». Исключительность стала универсальным оправданием для агрессии — от Ирака до Ливии, от Югославии до Сирии.

Балканы, Ирак, Ливия — схема становится стандартной.

Каждое новое вмешательство США строилось по шаблону:

1. Демонизация цели («режим», «диктатор», «террорист»);
2. Лозунги о правах человека и демократии;
3. Международная коалиция под контролем США (или без неё);
4. Военное вмешательство и разрушение государства;
5. Уход с места преступления под аплодисменты американских СМИ.

Это стало моделью глобального управления через хаос, в которой исключительность США — не идея, а рабочий механизм. Они больше не просто страна — они судья, обвинитель и палач в одном лице.

Глава 7. Современное проявление исключительности.

Презрение к международному праву.

Идея американской исключительности сегодня на практике означает неподчинение никаким внешним правилам. США не признают Международный уголовный суд, игнорируют решения ООН, отменяют договоры, когда это им невыгодно, и вводят санкции в обход всех юридических процедур.

Такой подход объясняется просто: если США — «особая нация», то и право должно быть особым — их собственным. Международные законы, которые США требуют соблюдать от других, на себя они не распространяют. Это юридический диктат под прикрытием морального превосходства.

США как «надгосударство».

Исключительность вышла за рамки идеологии и стала практикой глобального управления. США навязывают другим странам:

• экономическую политику через МВФ и санкции,
• внешнеполитическую линию через НАТО и G7,
• ценности через медиа, НКО и образовательные программы,
• технологические стандарты через Big Tech.

В результате появляется иерархия наций, где США — не участник, а арбитр. Они могут вторгаться, оценивать выборы, признавать или не признавать власти, менять режимы, блокировать суверенные активы. Всё это — под флагом «поддержки демократии».

Санкции, цветные революции, гуманитарные войны.

Исключительность США проявляется не только в силе, но и в методах «мягкого давления». Где танки не проходят — туда идут фонды, дипломаты, медиа и НКО. Исключительность становится оправданием для:

• экономической блокады целых государств (Куба, Иран, Россия);
• организации «демократических протестов» и смены власти (Украина, Сербия, Грузия, Венесуэла);
• гуманитарных интервенций, за которыми следует распад государства (Ливия, Сомали, Ирак).

Все эти действия сопровождаются ритуальной риторикой: «США обязаны действовать, потому что мир без Америки развалится». На деле — это системная политика насилия, замаскированная под миссию.

Двойные стандарты как норма.

Одни и те же действия других стран и США трактуются диаметрально противоположно. Например:

• если Россия защищает своих граждан — это «агрессия»;
• если США бомбят по «предположительным» угрозам — это «превентивная оборона»;
• если Китай регулирует интернет — это «диктатура»;
• если США блокируют целые платформы — это «борьба с дезинформацией».

Эти двойные стандарты — не ошибка, а часть исключительной модели мышления. Они убеждены, что им можно то, чего нельзя другим. В этом и заключается практическая суть исключительности: привилегия без ответственности.

Глава 8. Вера в исключительность внутри США.

Образование, медиа и повседневная пропаганда.

Американская исключительность воспитывается с детства. В школах и колледжах детям преподают историю, где США — не страна с ошибками, а страна с миссией. Рабство, геноцид индейцев, Вьетнам, Ирак — всё это подаётся как «сложные, но благородные решения».

Медиа продолжают линию. Большие телекомпании, Netflix, Голливуд, комиксы, ток-шоу — везде прослеживается одна мысль: Америка — добрая сила, а её враги — либо завистники, либо тираны. Даже критика власти внутри США обычно направлена не на саму систему, а на «временных отклонений от её идеалов».

Как исключительность используется в политике.

Почти каждый американский президент апеллирует к исключительности. Джордж Буш говорил: «Америка — надежда мира». Обама уверял, что «исключительность — не привилегия, а обязанность». Трамп, несмотря на изоляционистские лозунги, тоже подчеркивает, что «Америка — самая великая нация в истории».

Эта риторика удобна: она позволяет оправдать любые действия за пределами США, не объясняя причин, не отвечая за последствия. Исключительность — универсальный козырь, который делает президента не просто политиком, а якобы проводником «воли истории».

Демонизация противников и равнодушие к чужим жертвам.

В американском медиапространстве любой противник США превращается в карикатуру. Сначала — демонизация: Саддам — «новый Гитлер», Каддафи — «сумасшедший диктатор», Россия — «империя зла», Китай — «угроза свободе». После этого аудитория морально готова принять любую агрессию как «необходимую».

Чужие жертвы становятся фоном. Убитые в Белграде, Багдаде, Кабуле, Донбассе или Триполи — это всего лишь «сопутствующий ущерб». Американцев волнуют только свои потери. Остальные — «не такие», «другие», «виноваты сами» или «неправильно поняли свободу». Исключительность здесь проявляется как моральная черствость, узаконенная идеологией.

Такая культура создаёт человека, который с лёгкостью принимает войны, санкции, пропаганду, потому что верит: «Америка не может быть неправа». Это и есть исключительность как форма массовой слепоты.

Глава 9. Расизм без свастики: «Вы станете как мы — или исчезнете».

Суть — не только в политике, но и в мировоззрении.

Американская исключительность — это не просто убеждение в особом пути, это идеология цивилизационного превосходства. По своей сути она близка к расовой теории, только без биологических терминов. Её суть: только наш путь правильный, все остальные — отклонение, угроза или дикость.

Если нацисты навязывали германизацию, то США навязывают демократизацию, либерализацию, «ценности открытого общества» и рыночную экономику. Разница только в методах: там — концлагеря, здесь — цветные революции, санкции и гуманитарные интервенции. Но логика — та же: «ты не такой, как мы — значит, с тобой что-то не так».

Культурная колонизация под видом прогресса.

Навязывание американской модели происходит не только через оружие, но и через:

• образовательные программы и гранты,
• голливудские фильмы и сериалы,
• социальные сети и цифровые платформы,
• НКО и «цивилизационные миссии».

Цель одна — перепрошить мировоззрение других народов, сделать их более предсказуемыми и управляемыми. При этом культура, история, религия и традиции «других» объявляются либо «устаревшими», либо «враждебными», либо «попирающими права». Это — не просто культурный империализм. Это мягкая форма глобальной зачистки идентичностей.

Нео-расизм под новой упаковкой.

Внешне всё выглядит цивилизованно. Никто не говорит «вы — низшая раса». Вместо этого звучат формулы: «недостаточно демократичные», «авторитарные», «не соответствуют стандартам», «плохо соблюдают права». Это — расизм по отношению к странам и культурам, который работает так же, как расизм по отношению к людям.

Американец — «по умолчанию» хороший. Все остальные — в лучшем случае ученики, в худшем — угрозы. И если кто-то отказывается «воспринимать свободу правильно» — его ждут санкции, мятежи, бомбардировки или изоляция. Это не демократия, это диктат идеологии под флагом исключительности.

По сути, это та же логика, что у радикальных тоталитарных режимов. Только вместо флагов с крестами или серпами — звёздно-полосатая упаковка и улыбка дипломата. Но выбор дают тот же: стань как мы — или исчезни.

Глава 10. Почему это опасно для мира.

Безальтернативность — главный враг баланса.

Когда одна страна считает себя исключительной, а все остальные — «недоразвитыми» или «ошибающимися», это разрушает саму основу международного порядка. Мир держится на балансе интересов, компромиссах, уважении к различиям. Исключительность не оставляет места для компромисса — она требует подчинения.

США не предлагают диалог. Они предлагают следование. Либо ты принимаешь их модель, либо становишься «автократией», «угрозой», «режимом». В таких условиях мир превращается в арену насильственной стандартизации, где культура, традиции и суверенитет — лишь временные преграды на пути «глобального порядка» по-американски.

Постоянные конфликты под видом «миссий».

От Вьетнама до Ирака, от Югославии до Сирии — США снова и снова разжигают конфликты, разрушая государства под предлогом «борьбы за свободу». Но суть этих действий — контроль и перераспределение ресурсов, а не гуманизм. Исключительность даёт им моральный щит: если мы начали войну — значит, так надо. Вопросов задавать не положено.

Именно из этой логики рождаются бесконечные гуманитарные катастрофы, миллионы беженцев, разрушенные экономики, утерянные культуры. Но в Вашингтоне эти последствия воспринимаются как «издержки на пути к цивилизации». Жизни других народов для исключительной державы — второстепенны.

Подрыв международного права и норм.

США последовательно уничтожают саму идею международных правил. Они выходят из договоров, не признают решения судов, накладывают санкции без одобрения ООН. Это разрушает доверие к глобальной системе, делает мир более хаотичным и непредсказуемым.

В такой обстановке растёт недоверие, формируются военные блоки, усиливается гонка вооружений. Исключительность провоцирует не мир, а новое противостояние. Только теперь — не между сверхдержавами, а между глобальной империей и миром, который ещё пытается быть многообразным.

Опасность для культур и идентичности.

Унификация под американский стандарт уничтожает уникальность народов. В стремлении «сделать как в США» стирается традиционное образование, подавляется религия, искажается история. Исключительность не терпит отличий — она их объявляет опасными.

Это ведёт к культурной пустоте, колонизации сознания, отрыву поколений от своих корней. И, в конечном счёте, к глобальной деградации духовного и смыслового пространства. В мире, где один центр диктует, а все остальные слушают — исчезает сама идея человечества как собрания равных цивилизаций.

Глава 11. Как противостоять идее исключительности.

Укрепление национального суверенитета.

Первое и главное — строить сильное государство, опирающееся на свою культуру, историю и ценности. Исключительность США особенно опасна там, где у страны нет ясной национальной идеи или воли к защите собственных интересов. Суверенитет — не лозунг, а инструмент самообороны в мире без правил.

Нужно формировать политические институты, способные принимать решения независимо от внешнего давления. А также усиливать экономическую и технологическую автономию — потому что зависимость от американских систем (финансовых, цифровых, юридических) делает любую страну уязвимой для принуждения.

Создание альтернативных центров влияния.

Против исключительности США нельзя бороться в одиночку. Необходима коалиция суверенных государств, готовых отстаивать право на многополярность. Именно это делают сегодня БРИКС, ШОС и другие платформы, где создаются альтернативные каналы расчётов, логистики, безопасности и информационного взаимодействия.

Такой подход не означает конфронтацию. Это — восстановление баланса. Мир может стать менее односторонним и более устойчивым. Но остаётся лишь один вопрос: «На что готовы пойти США, чтобы этого не допустить?»

Информационное сопротивление и развенчание мифов.

Нужно системно разоблачать ложь об американской «миссии»: публиковать альтернативные версии истории, выводить на свет реальные последствия «гуманитарных» войн, показывать, что «демократия с неба» оборачивается развалинами и смертями.

Информационная война — не менее важна, чем военная. Пока США владеют глобальным нарративом, они будут продолжать навязывать свою исключительность как аксиому. Поэтому нужно создавать свои медиа, продвигать свои смыслы, формировать своё интеллектуальное поле.

Культурная и образовательная автономия.

Американская исключительность активно внедряется через образование, искусство, интернет. Чтобы защититься, нужно воспитывать поколение, которое уважает свою страну и критически смотрит на чужую идеологию.

Это означает: поддержка собственной культуры, языков, традиций; внедрение в образование честной исторической картины мира; развитие местного контента — от литературы до кино. Культурная устойчивость — фундамент идеологической независимости.

Когда народ знает, кто он, зачем он и на чём стоит его цивилизация — никакая исключительность не сможет ему навязать чужой путь под видом истины.

Заключение.

Американская исключительность — это не просто внутренняя гордость нации. Это идеология, превращённая в инструмент глобального давления, оправдание для войн, санкций, культурной колонизации и разрушения суверенитетов. За красивыми словами о свободе и правах человека скрываются циничные действия, в результате которых целые страны перестают существовать, а народы — теряют право на собственный путь.

Да, США сыграли важную роль в истории XX века. Да, они внесли вклад в победу над фашизмом. Но использовать это как индульгенцию на вечное моральное лидерство — значит узурпировать право на истину. Исключительность в американской интерпретации — это не патриотизм, это глобальный эгоцентризм, замаскированный под миссию.

Патриотизм — это нормально. Это уважение к своей стране, своей культуре и своему народу. Но когда патриотизм превращается в убеждённость, что ты лучше всех просто по факту своего происхождения — это уже опасная форма высокомерия. Исключительность разрушает международный диалог, порождает конфликты и толкает мир к новым катастрофам.

Мир XXI века не нуждается в единственном спасителе. Он нуждается в балансе, взаимном уважении и признании права каждого народа идти своим путём. Чтобы сохранить разнообразие — нужно отказаться от исключительности. Иначе — разнообразие станет воспоминанием, а мир — ареной для новых «освободительных» войн под старым флагом.